Cornelia Anandale
— В нем была очень охотливая до секса незнакомка. И она делала со мной все. И плевала на весь мир вокруг.
Ruby Fleming
ммм, какой замечательный сон, я бы точно поучаствовала и сделала с тобой тоже самое /мечтательно/
Cornelia Anandale
— Да?..
Косые желтые глаза щурятся ехидно, и похабная ухмылка размазывает по лицу Руби слепящую похоть.
— Покажи, как ты умеешь плевать.
Ruby Fleming
/смотрит в глаза, улыбается в ответ, поднимаясь со своего насиженного места/
я точно не против начать свой день не с кофе, а с разврата /отпустила одеялко, позволяя тому плавно соскользнуть с тела на пол, открывая глазам девицы напротив голое тело. мило улыбнулась смотря в глаза, подходит к незнакомке ближе, с интересом ее рассматривая/
Cornelia Anandale
— Фух... Что-то стало жарковато, да?
Уголки рта будут скоро красивые, алые — Руби кусает влажные губы. Блеск в глазах, что выбирают место взгляду на теле напротив, и не хотят определиться. Но она не особо торопится. И не спрашивает, кого и как зовут. Ведь без одежды имя не нужно. Видно, кто есть кто.
— Держи.
Майка через голову. Ловкий, небрежный бросок. Красавице в лицо. Игривый смешок. Пальцы на языке. Мокрый след от них вниз по ее лобку. Приятный изгиб очерчен длинными ноготками. Нет. Погодите. На двух пальцах они короткие. Как удобно. Но рука вытянута до предела. Дальше не достать.
— Ближе, — змеиный шепот.
Ruby Fleming
— очень жарко, даже странно, почему ты еще в одежде — ей нравится ощущать на себе этот блуждающий взгляд, который никак не может сосредоточиться на одной точке обнаженного тела, но легкую досаду вызывает наличие одежд у незнакомки напротив, она уже собирается тянутся, стягивать или срывать, но...
— ах, какое бесстыдство...— произносит с озорством, когда чужая майка прилетает в лицо, закрывая обзор — лишать меня возможности видеть! — но не чувствовать, прикосновения к телу влажных пальцев вызывают дрожь, приятную, хочется большего и она повинуется подходя вплотную, слегка расставлены ноги, давая больше свободы чужой руке
— так тебя устроит? — чужая майка летит в сторону, больше не нужная, ее руки тянутся, прикасаются к плечам, медленно ползут вниз повторяя все изгибы лопаток, спины, с наслаждением изучая мягкость и нежность чужой кожи, замирая на ягодицах, сжимая их с жадностью и нетерпением
Cornelia Anandale
— Но бесстыдство еще даже не началось.
Слова пролетают в пустой голове, и оседают где-то там, где их больше не слышно, как монетки, скользящие по стенкам аквариума на дно. Этот ебучий аквариум явно протекает. До самых трусов, в то время как рыбка благоразумия готовится задохнуться и вонять на всю комнату.
— Устроит.
Сближение взаимно. Горячий язык накрывает губы девушки. Открывай. Глубже. Почувствуй дрожь. Ладони скользят по ягодицам. Подушечки пальцев влажные теперь уже не только из-за слюны Руби. Гладят тонкую перегородку между двумя уязвимыми точками.
— Помоги. Руки заняты.
Этот жаркий выдох в губы — об одежде. И о болезненном тепле тела под ним.
Ruby Fleming
Она отвечает на прикосновение к губам, открывая губы, приглашая, жарко, с жадностью, сплетая языки, стараясь сжимать и прижиматься крепче к незнакомке, которая так быстро становится очень близкой, сладкое негромкое мычание разбивается о чужие губы, тело отвечает на откровенные прикосновения, отзывается. Чужие слова не портят этого сладкого состояния, пусть и заставляют приоткрыть глаза, оценить степень закрытости чужого тела.
— я и забыла...— шепот в губы, руки скользят, она старается расстегнуть, спустить или стянуть все, что осталось из одежды, освободить тело из этого плена, прежде чем и самой начать откровенные прикосновения.
— так лучше? — не ждет ответов, ладони трогают все, что попадается им на пути. Отстраняет одну руку, чтобы коснуться себя, чужих уже влажных пальцев, слегка надавить, направив и заставив чуть-чуть погрузится в горячую влагу желания, собирает немного, прежде чем вернутся к телу незнакомки и уже самой провести влажную линию между ягодиц, задевая одну из точек, прежде чем скользнуть ниже и коснуться влаги между чужих бедер
Cornelia Anandale
— Да... Да.
Это уже и не ответ. Это лёгкий звон призывного стона. Аккомпанемент к танцу бедер, что плавно покачиваются навстречу движениям незнакомки. Тонкий вытянутый стан трепетно льнет к пышным формам незнакомки, аккуратные небольшие груди, смотрящие острыми навершиями в стороны, неровно вздымаются и опускаются с тяжестью. Это мучительно липкий воздух жжет лёгкие изнутри. И тепло проливается ниточками пламенного серебра по пальцам Корнелии. Сок перца по свежим ожогам.
— Пойдем в...
Отводить взгляд, разрывать поцелуй — нехотя. Что попадется? Вот. Эта развалюха сойдёт.
— Диван.
Пальцы Ру резко вонзаются глубже. Корнелию, как на крючке, она тянет к дивану, и, уронив, голая садится перед диваном на колени. Закрывает глаза. Открывает рот. Язычок с пирсингом наружу. Это оральное приглашение.
Ruby Fleming
Влажно, тесно, она попалась в ловушку чужих бедер, стыд, приличие, все отброшено в сторону, такое не нужное, забыв про возможные чужие глаза, она наслаждалась и отдавалась вся, все чаще дыша от каждого касания, покрасневшие щеки, довольная улыбка, влажные пальцы, ее, незнакомки, вот все, что занимало мысли, глубже, но нежно, чтобы прочувствовать, насладиться.
— да...— но она не слышит, она отвечает на вторжение, вызывающее наслаждение и дрожь всего тела. — мм! — стонет или громко мычит, когда незнакомка вторгается резко, когда тянет за собой. Падает, жмурится, но стоит почувствовать поверхность спиной, тут же раскрывает глаза и ищет виновницу своего состояния, боясь, что та сбежала, оставив ее одну со своими собственными желаниями. Не исчезла, сменила положение, выставив язычок. Бедра расходятся, язык собирает с пальца чужую влагу.
— вкусно...— но хочется больше, попробует потом, а сейчас...Подвигается ближе к краю дивана, тянет руки, запуская пальцы в волосы незнакомки и притягивает ее к себе, опустив бедра на женские плечи. Приглашение принято.
Cornelia Anandale
— Гыгы.. мхм.
Плечи вздрагивают под приятной тяжестью, не стараясь ее пересилить, отнюдь — ощутить и принять. Жёлтые глаза открываются на миг, чтобы игриво выстрелить вверх, к глазам Корнелии, нежной и дерзкой одновременно улыбкой. Но не губ. Они уже заняты. Им не до улыбки, не до слов, не до игр. Руби обнимает руками бедра на своих плечах, вновь опускает веки и с наслаждением припадает к влаге и теплу, накрывает языком и губами прелестный манящий излом. Самое заглядение, объедение. Ее шея послушно вытянута к цели и вздрагивает от глотков и движений языка, что наседает на трогательную уязвимость и покоряет ее мастерством и старательностью движений, искренностью намерения причинить удовольствие. Струйки дыхания по следам языка, жар по холоду. Длинная челка лежит на животе Корнелии. Влажные звуки — ротик работает. Ноготки следят по пухлым ляжкам. Два пальчика с короткими ноготками еще не в действии. Но дрожат, покоренные предвкушением. И вкусом я которым Руби насыщается, в котором растворяется всякая ее тревога. Она беззвучно смеется, не отрываясь ни на секунду. Эйфория.
Ruby Fleming
-мм..— все, что она может сказать в ответ, когда ее тело одаривают ласками, удостаивают игривым взглядом. Пальцы сжимают волосы, разжимаются и снова сжимают, от незнания куда себя деть. Голосок Корнелии сперва тихий, с каждым прикосновением контраста из холода бусинки на языке, тепла и влаги языка, становится все громче. Грудь вздымается, покачивается от едва заметных встречных движений бедер Корнелии. Челка Руби приятно щекочет кожу, Корнелия больше не держит ее двумя руками, в волосах лишь одна, вторая к собственному лицу, Корнелия закусывает костяшек от удовольствия, берет их в рот, смачивает, кладет ладонь на свою грудь, пропуская твердую бусинку между влажных пальцев, она ласкает себя, мечтая о пальцах Руби на своей груди, представляет как к языку и губам Руби все же подключает свои умелые пальчики.
— боль...ше...— выстанывает слово, надеясь, что желания ее тела поймут
Cornelia Anandale
— Мгм...
Отклик мгновенный. Словно этот жаркий поцелуй — крепкий контакт, а каждое желание, которое Руби удается распробовать, уловить, проглотить — сигнал к действию. Неоспоримый приказ. Гарантия вознаграждения — чувства бесконечной принадлежности чему-то прекрасному, правильному на таком примитивном и базовом уровне самого ее существования, что больше не нужно ни понимать, ни даже гадать о смысле происходящего. Это все секс. Бежит упущенной капелькой по подбородку и влажно хлюпает на губах, щекочет ноздри, горит в груди, выжигает нутро и владеет обеими. Руби поюр поднимает бедра. Весенняя капель на полу, на пятках. Стопы Корнелии подпирает ягодицами и поясницей, как удобная подставка для ног. У самой Ру опоры больше нет. Есть только коленки, ослабшие от того, как Корнелия зовёт к себе, больно упирающиеся в пол, и губы, целующие ее пальцы. Язык, туго и нежно вжимающийся в алую бусинку. Два пальчика раздвигают стенки лона и начинают проникновение. Ритм поступательных движений меняется. Ру ищет тот, что девушка особенно полюбит, слушая ее стоны и понимая по ним. Вторая рука с бедра поднимается по ложбинке пупка к грудям. Пальцы хватают холмик левой и тянутся к правой, не отпуская. Сжать их обе. Трудно. Нелегко. Но Ру не сдается так просто.
Ruby Fleming
Она теряет счёт времени, полностью теряет ощущение мира вокруг. Весь ее мир — язык и пальцы Руби, которая хозяйничала меж раздвинутых бедер. Глаза приоткрытые, они полны удовольствия и смотрят вниз, на лицо спрятавшееся за челкой, она едва замечает пальцы, не придает им никакого значения, увлеченная пошлыми прикосновениями языка, глубоким вторжением, которое заставляло тело дрожать, сжиматься вокруг, стонать громче и громче, сосредоточенная на нижних ощущениях Корнелия замечает их только когда чувствует касание к груди.
— Ах! — ей хорошо, очень. Ладонь Корнелии давит на собственную грудь, чтобы свести ближе, позволить пальцам Руби хоть немного, но сжать обе половинки груди. Рука сильнее давит на макушку, крепче прижимает лицо к телу, активнее трётся, насаживается на пальцы, дрожь усиливается, запрокидывает голову и закрывает глаза, забыв о зрелищности.
— Да.. ещё...— она почти скулит, напрягаясь, немного приподнимаясь, чтобы пальцам Руби было легче касаться груди. Ее пальцы больше мне в волосах, она накрывает ладонь руби, заставляет сжимать крепче, понимая что ещё совсем чуть-чуть и все закончится, действия Руби все больше подводили ее к черте собственного удовольствия, а ножки уже соскользнули с чужих плеч, стремясь найти опору на полу.

Ни "да", ни "еще". Никаких слов. Ничего, кроме бессвязного мычания от Руби. Она полностью поглощена. Физические ощущения властвуют над остатками человечности. И только стремление продолжать, отдаваться до последней мысли правилам простой, старой, как мир, игры, ведет ее. Заставляет подхватить пальцами ритм движения бедер девушки. Сперва сделать своим этот ритм. Потом, этим ритмом, сделать своей ее саму. Без красивых слов, до саднящей боли лизать, сосать, терзать руками ее плоть. Ненасытно, кусками глотать ее трепет. Гнуть спину под волнами дрожи собственного наслаждения. Глаза плотно закрыты. Их словно нет. Она красива, но Руби хочет знать это только не воочию. Иначе. На вкус. На ощупь. Сильнее, глубже, голоднее. Больно коленкам. Это тоже часть удовольствия. Как биение сердца Корнелии на кончике языка.
Ruby Fleming
Корнелия дрожит, язык Руби беспощаден, он пожинает свой урожай из прошлых стонов, вздрагивания и сбитого дыхания. Руки Корнелии не держат ничего, они обесиленно дрожат, а ее тело окончательно отдается на милость губам Руби, ее рукам, языку, всей. Сейчас, даже не зная имён друг друга, Корнелия полностью ей принадлежит. Удовольствие накатывает волна за волной,  Макушка трётся о диван, она то раскрывает губы, то закусывает их, пока пальцы пытаются царапать неподатливый материал дивана.
Очередное движение языка, очередное скольжение пальцев и Корнелия не выдерживает, она сдается, ее тело выгибается сильной дугой, громкий протяжный стон и она вздрагивает, раз за разом, пока спина снова не лодится на влажную от пота поверхность дивана. Жадно глотает воздух своим ртом, рука снова на голове Руби, но она не давит, а нежно гладит по волосам.
— какое...чудесное...начало дня...— Корнелии хорошо, но она с досадой закусывает губу, ведь сама не доставила Руби такого же наслаждения.
— может...сядешь...на лицо?..— смотрит пошлыми глазами, Корнелия тоже хочет попробовать, прочувствовать и насладиться вкусом партнёрши.

В момент, который кажется вечностью, язычок Ру соскальзывает ниже. На место резко выдернутых пальцев ввинчивается, спиралью погружаясь в дрожащие глубины, отдается их силе весь, до корня. Рот накрывает промежность, носик впечатывается в вишенку клитора. Влажные пальцы хлестко ложатся на ягодицу. Звонкий шлепок остается на коже отпечатком ладони. Еще. И еще. И ещё. Подстёгивает, как хлыстом, оргазм, пока он не утихнет окончательно.
Как сладко...
Только тогда Ру открывает глаза. Смотрит пьяно, тупо, пусто, из-под челки. Улыбается. Облизывается.
— Ты... — и дышит едва, — Прочла мои мысли. Именно это я и собиралась сделать. Но для начала...
Она поднимается, себя пересиливая, на дрожащих, слабых ногах, и проливается на пол, сверкающая, сияющая бесстыдными следами первородного разврата. Во взгляде дикость.
— Хочу, чтобы ты меня попросила. Пригласила, как следует. Ты хочешь?
Наблюдать незнакомку такой, изничтоженной экстазом и беспомощной, глядя на нее сверху вниз... Возбуждает. От одного вида можно улететь с ней вместе в эту манящую пропасть ощущений.
Ruby Fleming
Корнелию продолжат мучать, даже сейчас, когда ее тело такое чувствительное и хочется покоя, но Ру умеет мучать, умеет продлить эту приятную агонию тела, Корнелия совсем и не против. Но покой приходит, чувствительность медленно, но отступает, дыхание восстанавливается и уже глаза способны смотреть четко, твердо. Их игра продолжалась, желания взаимны, но всегда есть ритуалы, которые подогреют аппетит, распалят, чтобы удовольствие стало сильнее.
— какая синхронность...— вернулась уверенная речь, Корнелия смотрит, как Ру встает, опускает глаза на обнаженную кожу между бедер, чужое желание видно отчетливо, значит их день продолжает быть горячим. Она должна просить, Корнелия выдает смешок, меняя положение своего тела на диване, чтобы Рут, когда мольбы Корнелии будут услышаны, все же придет к ней и займет предложенное место.
— я...хочу распробовать тебя как следует...— смущенно неуверенно, удобнее устраивая голову на диване, она ведет рукой от собственного низа, оставляя на коже влажный след от остатков слюны и собственной влаги. — прошу....я очень хочу, чтобы ты заняла место здесь...— пальцы трогают губы, подушечки давят и оттягивают, скользит кончик языка, смачивая, обещая удовольствие

Cornelia Anandale
— Вот так, — Руби выражает удовлетворение тем, что видит, позволяя своим еще влажным губам улыбку умиления, слегка покровительственную, с едва заметной искоркой садистской радости в глазах, — Я могла бы еще тебя поломать. Еще немного. Но уже не могу отказывать такой послушной девочке. Умничка. Просто зайка!
Смешок на высокой, жутковато несвойственной ее голосу нотке. Ру опускает руки на груди Корнелии и мацает их, так нахально, без малейшего беспокойства о комфорте девушки, будто ее тут, как таковой, и нет. На мгновение Корнелия становится куском мяса в глазах Ру. Пощечина звонко ложится на щеку. Но как только звук шлепка достигает ушей Ру, ее напор мгновенно смягчается. Онк наклоняется к лицу девушки. Будто большая добрая корова, покрывает следы жестокости влажной лаской, все еще полной тепла и аромата тела Корнелии.
Пояснение меняет контекст:
— Так будет лучше скользить. Я собираюсь выебать твое личико. Это будет наше знакомство. Славно?
Короткий смешок. Ответа она не ждёт. Перекидывет ногу через голову и трепетным, мощным но мягким движением бедер накрывает лицо девушки. Затыкает ее ротик собой.
— Да.. славно...
Обе руки грубо вторгаются в копны растрепанных волос.

Ruby Fleming
Еще немного и Корнелия бы просто не выдержала и сама взяла бы эту наглую девицу, которая хотела, чтобы ее уговаривали. Но Ру не тянет в своих уговорах, она хочет так же сильно или сильнее, поэтому быстро поддается на уговоры. Она приходит, противоречивая волна страсти, мнет грудь, представляя, что Корнелия это просто игрушка для удовлетворения своих фантазий и желаний, та не против побыть такой, все равно получит свою толику удовольствия. Пощечина обжигает кожу, красный след вспыхивает, но скоро исчезнет. Противоречия продолжаются, жестокость сменяется влажными ласками, она смазывает место шлепка своим языком, а Корнелия просто не успевает реагировать на этот напор. Отвечать она не успевает тоже, только видит, как приоткрываются половые губы, когда Ру перешагивает через голову, чтобы бедра оказались по обе стороны от лица. Теперь ей точно не ответить, ее рот занимают, а язык уже убирает влажную тонкую ниточку с чужого тела. Все-таки вкусно.
- ммм...- от прижатого к губам тела, Корнелия может только мычать. Упирается носом, вдыхает запах, закрывает глаза, язык скользит поверхностно, медленно, пробуя Ру целиком, к бусинке чуть выше, обводит вокруг, устремляется вниз, стараясь задеть каждую чувствительную точку. Прижимается сильнее, всасывает поочередно, губы сладко и пошло причмокивают. Знакомство и правда славное и очень приятное. Ладони на бедрах, она сжимает их, быстрее работая языком, устремляясь глубоко.

Cornelia Anandale
— Я уже на пределе. Была, когда еще стояла перед тобой на коленях, — слова еле сходят с губ, застревают в пересохшей мгновенно глотке, — Поэтому я закончу быстро. Наслаждайся каждой секундой.
Руби не врет. Облизывать лицо Корнелии — тоже мера излишняя. Скольжения более, чем достаточно. Чего не хватает, так это сил сдерживаться. Ибо каждое движение в направлении рая прошибает светом блаженства интенсивно. Так, как Ру себя чувствовать не ожидала, ей приходится существовать сейчас. Через это дышать. В агонии жадных желаний искать себя и не отыскивать.
— Ммм, прости, если сделаю больно!
Не голос — скрип. Не слова, а лед. Никакого раскаяния, только животная страсть и движения бедер на грани срыва в безумное возмездие непонятно за что и кому. Языки огня режут сквозь кожу по стиснутой вокруг сердца грудной клетке. Тесно. Так хорошо, что больно. Одно мгновение до безвозвратного почти.

Ruby Fleming
Быстрее и глубже, собирать больше влаги, взглатывать раз за разом, когда на языке и губах скопится достаточно. Глаза открыты, они смотрят вверх, она не слышит, смотрит и ловит реакции тела партнёрши. Сквозь увлечённость проскальзывает слово "скоро", тело сильнее жмется к лицу, пачкает подбородок, щеки, обильно стекая. Она не против, она за, не просто скользить языком, увлеченно, наслаждаясь чем-то одним.
Руки оглаживают тело, бедра, живот, ягодицы, играют пальцы, давят в разных местах, сжимают, язык собирает влажные линии с бедер, передышка, прежде чем снова нырнуть во вкус чужого желания. Чередует ритмы, быстро, медленно, разнообразно, поверхностно, глубоко, она сделает все, чтобы довести ее желание до максимума, помочь достичь этого скоро, чтобы потом в сердцах радоваться тому, что это она сама довела Ру до такого.
Большой палец находит чувствительную бусинку, язык задевает его раз за разом, она давит, водит по кругу, стараясь случайно не сделать больно, полностью сосредотачиваясь на глубине, прижимаясь губами как можно теснее. Снова поднимает глаза, ну же покажи ей, каким красочным может быть твой финал, ведь она будет смотреть с самого первого ряда.

Cornelia Anandale
— Вот так... Хорошая девочка!
Хватка не ослабевает, только стынет и затвердевает железом пальцев, дрожащих от усилия. Волосы Корнелии прижаты к дивану. Промежность Руби трамбует ее личико. В такт звонким стонам по лицу разлетаются нити влаги. Оседают перекрестьями блестящих паутинок.
— Даа...
Руби выгнута грудью вперед. Собственное тело она ощущает, как клеймо на прохладе комнаты. Это не в комнате жарко. Нет, в ней даже холодно. Без этих рук, без ласк — точно будет. В попытке оседлать эту волну — головокружение, падение, визг взахлеб. Что-то внутри истекает, стиснуто острыми лесками, кровоточит спокойным теплом и взрывается, словно в пизду ебанули из дробовика.
— Аа...
И все, что она может — тихонечко заскулить, прежде чем сорваться на крик, которого сама, оглушенная чувствами и грохотом сердца, уже не услышит. Потом Руби обнаружит себя дрожащей, осевшей без движения на подлокотнике дивана. Лицо Корнелии будет стиснуто с силой трепетом бедер.

Ruby Fleming
Лежать, ловить остатки чужого оргазма, чувствовать дрожь в чужом теле, ощущая как сдавливают голову бедра, как прижимается к ее губам чужое тело, Корнелия лишь изредка высовывала язык, подставляя его влаге, исспивая этот коктейль под названием Ру до конца. Ее дыхание щекотало нежную влажную кожу теплом, ладони нежно гладили, а сама она ждала, когда ее партнёршу отпустит эта нега.
Она ослабла, опиралась о подлокотники, но все ещё ввосседала на лице, запах ее тела щекотал, она вдыхала его без доли смущения, ей нравилось, как и вкус, как та страсть и отдача, на которую Ру оказалась способна.
— кажется нам стоит встречаться почаще — при каждом слове одни губы задевают другие, она снова ведёт языком, все ещё вкусно, ладони пошлепали по ягодицам, намекая на том, что пора все таки встать и выпустить Корнелию на свободу

Cornelia Anandale
— Да...
Слова доносятся до сознания с потерей половины смысла. В туманной голове, едва способной на логику, а уж тем более после такого, приходится искать место догадкам. Чудом, но Ру справляется.
— Почаще
Намек доходит? Или дело не в нем? Так или иначе, бедра поднимаются. Ру ложится на Корнелию сверху, накрывает ее губки своими
— Руби.
Скармливает ей своей имя, до последней капельки, до шороховатой крошки, до рокочущего "Р", с поцелуем

Ruby Fleming
Корнелии даже немного жаль, когда виды меняются, когда лишают возможности лицезреть самые интимные места на теле новой знакомой, но одни губы сменяются другие, Ру ложится сверху и Корнелия обнимает ее, проводит ладонью по спине.
— Корнелия — проглотив в поцелуе имя своей новой знакомой, она с радостью шепчет ей свое, углубляя его, словно это поможет имени застрять где-то глубже. Отрывается, смотрит в глаза, довольно облизываясь, знакомство ей понравилось, несомненно

Cornelia Anandale
— Я отдохну. Не двигайся. Пока. Потом усну — можешь скинуть.
Прильнула щекой к грудям, зарылась в них лицом. Щекочет слабым дыханием кожу.
— Спасибо за хорошую разрядку.

Ruby Fleming
Не буду скидывать, аккуратно сдвину в сторонку на диванчик, может быть потом разбужу тебя особенным образом — посмеялась и шлепнула по аппетитной попке
Тебе спасибо за такое чудесное знакомство)