Маленький разбойник сбежал. В который раз, отлынивая от занятий, он обманул своего наставника и учителя, умело проскользнув мимо всех, кто мог помешать ему привести в действие свой план. Принц покинул не только здание, но и королевский двор и вообще прошмыгнул за стены, ловко скрывшись от всех в листве лесного массива, росшего рядом с замком. Его щеки горели, мальчишеская грудь вздымалась часто от бега, когда он остановился чтобы передохнуть. Не остановился. Бертран был бурей энергии и поэтому прекратив бежать, он шел, играя на ходу с деревянным тренировочным мечом, сбивая листву с веток, да и сами ветки. И маленькие кустики тоже. Он размахивал им в разные стороны, играя в грозного война или героя, увлеченно даже не замечая, как покидает уже разведанный им же маршрут и покидая установленные самому себе границы. Бертран был маленьким, но не глупым, прекрасно знал, до куда стоит идти, чтобы не заплутать и не потеряться. Но не сегодня. Сегодня, заигравшийся, он углублялся в лес все глубже и глубже.

Маленький принц не знал сколько пространства занимает этот лес, он никогда не обращал особого внимания, когда выезжал с отцом или сестрой из замка, всегда был увлечен чем-то интереснее, чем осматривать лес в окно кареты. И сейчас он бы не спохватился, если бы как в любых сказках, лес не менял свои декорации, решив предстать перед принцем в ином, менее приглядом свете. Пение птичек, солнышко через зеленую листву, какие-то мелкие зверьки снующие туда сюда, разбегающиеся от принца прочь или наблюдающие за ним с деревьев. Все это резко сменилось более мрачной атмосферой. Деревья стали темными, старыми и порой высохшими, трава под ногами не приятно хрустела или то были ветки, Бертран не знал. Где-то ухали пугающе какие-то птицы, но маленький принц не был трусом. Сжав дрожащими детскими пальчиками рукоятку своего тренировочного меча, он готов был встретить все, что решит на него выскочить. Он уверял себя, что не боится никого и ничего на свете. Уверял. Но стоило мимо прошмыгнуть оленю, сломав несколько веток, как храбрости и бахвальства перед самим собой в юном принце поубавилось. Он вздрогнул, резко повернувшись туда, где пробежала неведома зверушка, нацелив острие своей игрушки на то место. Никого. Лишь быстрый стук маленького сердечка и дрожащие ручки. Взглатывает, делает шаг к месту вероятного нападения. И юный впечатлительный принц падает на пятую точку, как только из кустов показывается голова оленя. Частое дыхание, принц старается взять себя в руки, когда наконец находит в себе силы открыть глаза и посмотреть на причину своего испуга. Существо не выглядело угрожающе.

- Да ты же всего-лишь олень...Зачем ты меня так напугал? А если бы я ударил тебя по голове? Больше так не делай! - принц уже в юные года имел привычку быстро и много говорить, а в момент, когда становилось страшно по той или иной причине особенно. Но оленю он был не интересен, тот пожевал себе травушку, пока не поднял голову и не насторожился, а потом и вовсе не сорвался с места напуганный очередным хрустом веток. Принц насторожился вновь, поднимаясь на ноги, почти вскакивая и отряхивая свои штаны. Наклоняется, чтобы поднять деревянный тренировочный меч, как слышит совсем не дружелюбный и громкий рев рядом. И принц, схватив свое оружие, словно испуганный кролик, резво пускается прочь, понимая на каком-то инстинктивном уровне, что рядом что-то большое и страшное. Ветки били по лицу, кололись и цеплялись за одежду, пытались остановить. Бертран ощущал, как по щекам скользит что-то горячее и влажное, это кровь от очередной колючей ветки, которая оцарапала ему кожу. Но он не замечал, как не замечал и рваной одежды. Как не заметил и корня дерева под ногами, о который запнулся, упал, сдирая колени под своими штанами. Рев звучал приглушенно, но кажется шел за принцем по пятам, подгоняя того и заставляя вскочить и вновь нестись сквозь все деревья и кусты, сломя голову и не оглядываясь. Он так и бежал, даже когда взъерошенный и грязный, в порванной одежде сгусток энергии не выскочил на какую-то поляну, когда не замечая ничего вокруг несся вперед, готовый сбить все и всех или просто врезаться в то, что попалось бы ему на пути....

А он бежал, бежал, пропуская мимо ушей голоса, не видя никого перед собой, словно ужаленный, несся, едва не теряя дерево что было ему клинком, под бешенный стук маленького сердечка в груди. Бежал бы и бежал, пока под его ногами не образовалось ничто, прерывая побег от крупного животного, которое хозяйничало в этом лесу. Миг и он сидит или лежит, смотрит в лицо, широко раскрыв свои ясные и ребячески добрые глазища. Они искали в ней помощь, опору, наивно веря, что девушка поможет заблудившемуся принцу. Трава щекочет его снизу, а холодные пальцы обнимают шею, кадык дернулся, когда принц сглотнул сплюну, с трудом, мешались женские пальцы. В момент сердце, что колотилось быстро и готово было выпрыгнуть из груди, замерло и унялось, когда детская вера в доброту померкла под чужой злой шуткой. Холод и угроза в ее голосе не пробудит в нем покорность, его глаза, пусть полные внезапного страха, смотрят непокорно о детские пальчики ищут в сторонке вылетевший из руки деревянный меч. Ему хочется делать хоть что-то, но холод все же сковывает и Бертран на какое-то время становится недвижим.

Свобода и он вскакивает, дышит часто, но уже полон той бурлящей в нем энергии. Смотрит недоверчиво на свою спасительницу или пленительницу. Надулись детские щеки, его переиграли и победили, а он только и мог, что дуться. - Все с моим лицом в порядке! - наивность возвращается к нему быстро, доброта и вера в существ еще не покинули его, одной шутки для этого не достаточно явно. Но краснота охватывает, а он только сильнее дует свои щеки, вздергивает в обиде подбородок и складывает руки на груди, стоит перед ней почти величественно, смотря пусть и снизу, но стараясь высокомерно, принц знает, что он принц и прекрасно осведомлен о своем положении. - Я там, где я должен быть! Здесь! Я тренировался прямо тут и прямо сейчас! Я...Я тренировал скорость и выносливость, вот! - голос дрожит от попыток оправдаться и напускное величественное высокомерие исчезло, возвращая ребенка. Готов в обидах отвернуться, но смотрит на нее, прищурившись, изучает своими глазками. - Я просто тебе поддался! Никто не заметил бы меня, если бы я не хотел! Я просто захотел, чтобы ты меня заметила! Поэтому ты заметила! И это я тебя поймал, а не ты меня! - он говорил почти с восторгом, придумав, как выкрутиться из этого капкана и сохранить мальчишескую гордость.

Хлопают детские ресницы, он продолжает всматриваться, мальчишеская гордость сменилась детским любопытством и пытливостью, когда начинает молчать, делая вид, что его не существует, а Бертран лишь голову на бок склоняет, не зная, что дальше будет и что его ждет, но интересно же. Страхи улетучились быстро. А молчание затянулось. С Бертраном не разговаривали и ему это не нравилось. Ребенок оставался ребенком и требовал внимания, вскипал, отпуская руки вниз, пальцы сжимались и разжимались, пыхтел, ведь о нем совсем позабыли, находясь рядом. - Ну и молчи тут одна! - фыркает он громко и уже готов пуститься куда-то в своей побег, тратить энергию и выбираться из леса сам или блуждать дальше, преодолевая трудности и встречая опасности, чтобы убегать от них. Но и уйти не дают. Кто смеет говорить принцу, что нельзя. Но на радость придворному магу, Бертран не избалованный ребенок и не неженка.

- Буду бегать! И не догонишь! И фокусы твои не помогут! Убегу и не найдешь! - куксится от одного только вида марли, втягивает голову и поднимает плечи. - И вообще...! - но осекается, когда ему грозят отправить к лекарям, будто он забежит домой попить и папа уже гулять не отпустит. Так он не хочет, поэтому покоряется, нахохлившись, он медленно подходит, очень медленно, волчонок, которому тянут руку, а он, приближается, принюхиваясь пытаясь распознать опасность. - Я не хочу во дворец...Там заставляют учится, а мне не интересно. Кому может быть интересно, если можно бегать и искать приключения? Тебе тоже не интересно во дворце, раз ты здесь, правда? Я думаю, что не интересно. - Бертран уже перед ней, смирился с участью. Но недоволен, поэтому уводит в сторону свои глаза, мальчишки не хотят чтобы их раны обрабатывали, пусть желают заботы. Ссадины это его шрамы, а грязь и пыль следы того, что детское воображение зовет приключением и схваткой не на жизнь, а на смерть. И сейчас будет еще одна схватка с болью. Болью от заботы.

- Я не хочу во дворец... - едва слышно, переминаясь с ноги на ногу, стоять на месте энергичному принцу тяжело, а по такой поляне хочется носится, раз уж безопасно. Бертран прекрасно знал, что девушка защитит его, если тут появится тот, кто заставил львенка бегать по лесу. Надеялся на это, иначе его отец сделает с ней что-то плохое. Второе он знал точно. - Не рассказывай никому...Я уже взрослый, а испугался какого-то звука, но он был страшный и там был кто-то, кто намного больше меня. И скорее всего больше тебя. Но я тебя защищу, если он появится тут. Я не буду убегать больше, вот увидишь. - смотрит в глаза, уже не дуется, а полон решимости, смотрит в ее глаза, словно и не было недавнего испуга и побега, он мальчишка, будущий рыцарь, конечно же он девушку в беде не оставит. Может не сомневаться.

- Не надо называть меня цыпленок, я совершенно не похож на него! Я смелый, бегу на встречу опасности, а не от нее! И я совсем-совсем не желтый!! - - возмущение, негодование, принц готов был топать своей маленькой ножкой, дуться и фырчать на придворного мага, что она осмелилась так оскорбить его юное высочество. И все равно, что он недавно бежал от опасности, от какого-то большого громкого зверя, все это не имело отношения к тому, что он не цыпленок. Он бегал и искал зверя, чтобы надавать ему тумаков. Просто увлекся и упал, разбил коленки. - И знаний у меня много, я знаю всееее - показывает ей большой круг своими руками, смотри, сколько он знает. У него уже есть понятия о дикой природе, уже он знал, как ориентироваться на местности, как быть, если потерялся или заблудился. Или он успешно все прослушал, когда это рассказывал ему наставник. - Я хорошо дерусь, меня научили, а разбойникам я наваляю тумаков и они будут валяться, а я буду думать проявить к ним милосердие или нет! Но нет, они разбойники и скорее всего плохие, значит никакого милосердия к ним. Они плохие и делают всем больно и плохо! А спать можно и на траве, правда поближе к деревьям и желательно у костра, могу развести его, я знаю, что для этого нужно, я люблю костры! Я разжег большой, когда сбежал в про... Когда меня отпустили на самостоятельные занятия, да-да! - он смотрел на нее своими детскими глазками, желая выпытать у нее все. - А кому ты можешь навредить? Когда занимаются со мной, вокруг никого из посторонних, никто не мешает. Тебе тоже не должны, я могу приказать, чтобы не мешали и тебе не придется бегать в лес. Тут все таки звери, ты можешь поранится, если будешь убегать от кого-то большого, а меня может не быть тут, чтобы тебя спасти. Меня просто не отпустят тебя спасать, если ты уйдешь и попадешь в беду, отец строго наказал всем следить за мной. Меня даже сестра с собой не берет, когда сама уходит из замка. Я просился, но она не хочет. Она меня не любит, но я ее не виню. Я убели ее маму, я бы себя тоже не любил за такое, поэтому не злюсь. - на миг маленький принц печалится, ведь детские ушки слышат все слухи, весь шепот, который взрослые так старательно стараются от него скрыть, когда он проходит мимо. А еще дети выдают все, слишком честные, открытые, не понимающие, что не все можно говорить всем без исключения. - А я ведь даже не знаю, как это сделал. Ты меня тоже поэтому не любишь, раз не отвечаешь на мои вопросы до конца. Тебя я тоже не виню. - поднимает голову и смотрит мимо нее, слишком много в его глазах было печали для ребенка.

Обработка царапин и ссадин, принц сжимал свои небольшие кулаки, спрятав их за спиной, стараясь не измениться в собственном лице, когда все же начало щипать. Пусть и успокаивал его непонятный холодок, было немного неприятно, а он все старался не показывать виду, считая, что так будет выглядеть слабым. - Нельзя рассказывать, отец скажет, что это не достойно и не к лицу будущему королю. И никакие оправдания он не примет, значит рассказывать нельзя. Обещай, что не расскажешь, это важно, я не хочу чтобы он снова смотрел на меня недовольно и холодно, он делает это слишком часто. Слуги говорят, что я напоминаю ему о потере, вот так, я обидел всех своих родственников, сам того не зная. Но мы все кого-то обижаем, это же нормально? Мнеее хочется верит в такое, иначе становится слишком больно. Ну вот, теперь ты знаешь секреты... - в какой-то момент щиплет слишком сильно, что слово он тянет. А сейчас смотрит на нее, будто просит обещания не говорить никому обо всем, что она тут услышала. - Иногда я думаю, что он предпочел бы, чтобы меня не было. Одна жизнь взамен другой, нужной для счастья. Простая арифметика. - отворачивается, смотря в ту сторону, где сквозь кроны деревьев маячили башни замка, едва различимые за листвой. В такие моменты совсем не похож на ребенка, окруженного казалось бы мирной жизнью и заботой. И повернутая голова помогала скрыть красные щеки, когда она думала на его "раны". 

- Отступление не трусость? - принц смотрит на нее недоверчиво, будто его мир станет еще хуже, если он примет на веру это. Но сказанное ею почему-то находит в нем свой отклик, может, потому что во взгляде не было холода, может из-за заботы, он еще слишком мал, чтобы разбираться. - Если ты так говоришь...Но я буду отступать только для того, чтобы потом обрушиться словно молот, чтобы победить всех, лучше подготовившись к битве! - делает вид, что не слышит ее призыва сесть, увлеченный своими мыслями и представлениями о том, как он, покрытый шрамами рубака, король Аркадии, сокрушает всех своих врагов без исключения. Приходит в себя только когда слышит свое имя и вновь сконцентрирован на девушке.

- Нельзя шрамы? Я думал шрамы это круто, это показатель воинственности и доблести, знак пережитой битвы и награда за нее... - произносит расстроенно, его мир перевернули с ног на голову. Шрамы плохо. - Но если ты так говоришь, может это и так. Наверное я не должен давать себя ранить, чтобы снискать славу великого мечника королевства, настолько искусного, что ни чей клинок или копье, стрела не смогли меня коснуться. А если я таким стану, мои сестра и отец будут больше меня любить? Лааадноооо...Я сяяяяядууууууи - наконец-то садится, нехотя уступив и выполнив ее просьбу. Качается, мешая ей действовать нормально, просто потому что не может сидеть на месте дольше нескольких секунд спокойно. - Обещаю, что никто меня больше не ранит. Но если я упаду, это не считается! - его сопротивление и попытки мешать нужного эффекта не имеют, раны все же обрабатывают снова. Смотрит в землю перед собой, а затем поднимает глаза, едва не вздрогнув от близости. Смущен и тупит взгляд, старается не дышать ароматом духов. Пытается не сказать ничего, чтобы не выдать своих мыслей о том, что будет пахнуть как девочка. Да и просто хочет не существовать, чтобы не увидела румяного лица. Почти не дышит. Но стоит ей отодвинуться, как принц перестает быть помидором и выдыхает.

Его глаза становятся щелками, когда он сужает их, недоверчиво смотрит на нее. - Ты хочешь передать мне таинства, а взамен такую мелочь? И даже не деньги? Не всякие камни, о которых так мечтают другие девушки? И ты правда откроешь мне этот секрет, если я соглашусь? - даже вскакивает, режим покоя уже кончился, время вышло. - я думаю, что ты обманываешь! Никто не отдает свои секреты так легко! Или...Я не знаю...Ты просишь у меня такое...Но если мне не интересно там? Но... - любознательность брала свое, подталкивая принца к выбору, ему хотелось знать секрет, который ему хотели раскрыть и доверить. И ведь это было не что-то простое, а таинство лесных троп, что-то особенное, манящее, волшебное. Глаза то сияли от радости, то любопытством, то неверием, пока принц размышлял соглашаться или нет. - Я...Я...Х...Хорошо! Я больше не буду прогуливать! Только научи меня таинству!! - горящие глаза, он стоит перед ней задрав голову, детские руки цепляют одежду девушки, сжимают, он едва мог стоять на месте, готовый скандировать до бесконечности "таинство! таинство! таинство!", пока она не расскажет ему этот секрет.

Тей родился вторым, и это уже было как жизненное кредо —”всегда второй”, он уступал своему старшему брату в глазах отца. Не достаточно быстро развивается, недостаточно талантливый, умелый, усидчивый. Казалось, что от него требовали в разы больше, чем от прилежного Теодора. Но на деле отец считал, что только преодоление помогает раскрыться истинному таланту, а так же помогает отсеять зерна от плевел. Мейран всегда сравнивал старших детей между собой, сталкивал их лбами, задавал тон соперничества. Удивительно, но к дочери у него было совсем другое отношение. Кайна была ребенком-золотом, которая всегда была хороша, не смотря ни на что. Это привили и братьям, что никогда не дадут Кай в обиду.

Тей отчаянно хотел быть таким же идеалом, как его брат, как отец, хотел доказать, что способен на многое. Его заветной мечтой было стать Министром магии, чтобы наконец закрепить превосходство чистокровных волшебников и запретить грязнокровкам попирать своими нечистыми силами магический мир.
Но стоит отметить, что при такой требовательности, в его семье отнюдь не отсутствовали тепло и забота. Мелисса умела утешит детей после очередного поражения в глазах отца, создать тепло и даже обеспечить моральную защиту. Пусть порой и на фоне этого у нее и возникали споры с мужем. «Ты их изнежишь! Тейран и так достаточно ленивый, не то что его старший брат!», говорил Мейран порой, когда замечал очередное послабление со стороны жены. Хотя и отец по своему заботился о детях, они абсолютно точно знали, что находятся под защитой родителя, и никто не смеет посягать на их спокойствие. Помимо матери, благоприятную и морально защищенную обстановку создавала и бабушка Иера, хваля внуков за достижения и порой даже незначительные успехи. Потому Тей привязан к ней и обожает проводить выходные в ее особняке в небольшой деревушке. Хотя и тут не обходилось без соперничества, они с Тео всегда старались перетягивать внимание Иеры. Порой доходило до глупого, кто быстрее и качественно прогонит садовых гномов с заднего двора.

С годами Тей стал таким же требовательным к себе и окружающим, его стандартам идеала крайне трудно угодить. Он стремится быть во всем первым и лучшим, пусть и не всегда честным путем. Ведь если есть обходной путь зачем идти через тернии?

Еще до поступления в школу волшебства Тей знал, на какой факультет попадет, и не ошибся. Распределяющая шляпа определила его в Слизерин, хотя и пробормотала что-то о сомнениях.
Тей с нетерпением ждал этого момента, когда начнется обучения, ведь именно здесь он мог начать ту самую настоящую гонку с братом за звание лучшего сына. Пока он со всей старательностью постигал всевозможные дисциплины (а иногда и с хитростью) с результатом отлично, Теодор смог стать ловцом команды Слизерина, и Тей вновь остался позади. Впрочем, он собирался сместить брата сразу же на втором курсе. Но, Теодор был слишком хорош, потому Кроуфорд удостоился только роли охотника. И может быть по началу Тейран был недоволен этой ролью, постепенно проникся ею, ведь охотник, в отличие от того же ловца не надеется исключительно на удачу. Так даже квиддич стал своеобразным полем боя с братом: соперничеством, кто же принесет победу своей команде. Конечно, это становилось той еще проблемой для команды, благо не на поле.

Второй год обучения стал для него знаковым не только вступлением в сборную факультета, но и знакомство с одной надоедливый грязнокровкой, которая явно не знала свое место. Девчонка как ни в чем не бывало влезла в разборки парней, унижавших мага, родители которого были маглы. Девчушка решила указать чистокровному волшебнику на его «неправоту». Ведь по мнению первогодки неблагодарные волшебники ничуть не хуже, и главным ее аргументом стали «приемчики простолюдинов». Вполне вероятно все это переросло бы в полноценную драку, если бы не вмешались преподаватели. Так Тей вышел из этой ситуации проигравшим, да и еще и с разбитым носом. Тейран, привыкший уступать только брату, назначил Онору своей целью номер один. Не могло пройти и недели, чтобы Кроуфорд не учинил бы расправы: это были словесные издевки, магические ловушки, подколы, но в целом безобидные проделки. И так год за годом.
В принципе, Тей любил проверять границы допустимого, многие преподаватели и наставники удивлялись, как при такой прилежной учебе человек может отличаться столь отвратительной дисциплиной.

Однажды один из преподавателей между делом посоветовал Тейрану направить свою энергию в Тайный дуэльный клуб, надеясь, что это утихомирить изворотливого юношу, позволив его реализоваться на еще одном поле. Да, на время это заняло его, но проделки он не оставил.

С годами Тейран разочаровался в идее превзойти брата в глазах родителей, это попросту было бесполезно, как ему казалось. Пусть он и не замечал, что Теодором помыкают точно так же, намеренно создавая между детьми нездоровое соперничество. Тринадцатилетний юноша просто стал действовать из принципа «назло», все больше саботирую порядок. Пытаясь привлечь внимания родителей, забавно, что примерно так же поступал и Теодор в его возрасте. Хотя бросит учебу не мог, ему по-прежнему было важно быть лучшим среди однокурсников, он все чаще вместе со своей компанией нарушал правила: сбегал по ночам в запретный лес, устраивал порой довольно жестокие розыгрыши для учеников, все больше задирал грязнокровок. Пока все не дошло до апогея. Он и сам понял, что перегнули палку, когда его товарищ решил действительно «проучить» самую надоедливую грязнокровку. На пятом году обучения приятели решили подстеречь Онору в пустом коридоре и напасть на нее. И если в представлении Тея это долго было быть относительно безобидное заклинание, то его товарищ решил применить Экспульсо. Всего доли секунды потребовались Тейрану на решение, встать преградой на пути заклинания и принять удар на себя. Почему? За три прошедших года Онора стала ЕГО. Исключительно его, Тейран даже не заметил, когда девушка настолько захватила его сознание, вытеснив все остальное. Он отчаянно хотел, чтобы Онора обратила на него внимание, от того и преследовал ее все сильнее, постоянно донимая девушку своими издевками. В тот день Тею досталось неслабо, напоминанием об этом остались шрамы на теле, закрытые теперь татуировками. Единственное, Кроуфорд не мог допустить, чтобы кто-то узнал, что он заступился за грязнокровку, потому вывернул ситуацию так, что однокурсник напал на него, а Онора осталась лишь свидетелем. Отец не стал разбираться, а охотно поверил сыну. Тейрану было проще выслушать какое он ничтожество, что допустил такое, чем признать истину… страшную для него самого. Он влюбился в горделивую, вредную и стойку грязнокровку. Под давлением Мейрана хулигана отчислили, а вскоре его семья подвергалась нападению мародеров. Связано ли это? Тейран предпочитал считать, что нет.

Пятый год перевернул жизнь волшебника. Он осознал, что влюбился в маглорожденную волшебницу, ту, что по мнению его семьи не достойна даже внимания… этим Онора бесила сильнее. Ведь он не мог раскрыть свои чувства или перестать презирать грязноковок. От этого девушке доставалось еще сильнее, он буквально не давал ей прохода, не позволяя попутно завести ей отношения с кем-либо. Стоило только кому-то обратить на нее внимание, как моментально он стремился опозорить девушку в глазах оппонента, а если это не срабатывало, брал измором, находя повод натравить своих приятелей на ухажеров Оноры. Так работало почти со всеми. Ключевое ПОЧТИ. Только один парень все никак не мог отвязаться от его прекрасной Они, тот самый, кого она спасла на своем первом году обучения. Как только не пытался Тей отвадить надоедливого ухажера, парень все не сдавался.
Тейран видел, как его нападки порой наносят Оноре ущерб, и это разбивало его сердце. Стараясь хоть как-то поднять ей настроение Тей стал тайно отправлять ей небольшие подарки и писать стихи, хотя в открытую по-прежнему презирал ее.

За прошедшее лето 1890 года Мерайн решил немного посвятить детей в свои дела, приоткрыть свои планы, рассказав, что приближаются времена перемен и очень скоро все изменится и у них будет шанс внести свой вклад в историю, главное оказаться на нужной стороне.

- Родилась в семье ирландского ученого на территории штата Вайоминг в городе Джексон. В лучших ирландских традициях имеет четырех старших братьев.
- Первые годы своей жизни каталась в коляске, капризничала, была на попечении матери, плакала и смеялась, росла и становилась старше, училась много говорить, ходить и бегать. Играла с братьями и соседскими детишками. Отца почти не видела, потому что все свое время отец проводил в Сиэтле, в институте "Изучения Аномальных Человеческих Способностей", мать держала небольшой ирландский паб, жила семья на доход от заведения и присылаемые отцом деньги.
- В школе вместо кружков по рисованию, вязанию и готовке посещала занятия по каратэ, в большей степени, чтобы иметь возможность навалять рано или поздно старшим братьям, которые знатно ее доставали, даже прозвали Лепреконом, так как сами были гораздо выше в то время. Из-за братьев в том числе ей на голову упала зеленая краска. С тех пор красится. Училась хреново. Любимым предметом была физкультура.
- Первая способность проявилась летом девяносто девятого года, когда она поехала к отцу в Сиэтл, и он взял ее с собой в институт. Так случилось, что в какой-то момент у изучаемых там "зараженных"-добровольцев перестали работать в ее присутствии способности, а сама девочка по истечению действия хлопнулась в обморок от перенапряжения. Отец пытался выбить ей место в приюте поближе к дому, но в итоге Нору отправили в другой штат.

Изменение - за несколько тысяч лет научился манипулировать своей и чужой пущенной кровью, способен придать крови любое состояние, превратить в пар, кристаллизировать, сделав очень твердой, обратить жидкостью. Все еще не способен влиять на кровь внутри живых созданий.   

Регенерация - расовая способность каждого вампира, позволяющая восстановиться после самых серьезных повреждений, которые затянутся спустя какое-то время. Чем серьезнее раны, тем больше времени нужно для восстановления, легкие же затягиваются моментально.

Поглощение – для ускорения регенерации и излечения повреждений используется жизненная сила, вытянутая от другого существа, чем больше крови он поглотит у живого существа, тем скорее затянутся нанесенные повреждения. Способен регенерировать утраченные конечности, но для этого нужно поглотить кровь не одного, а нескольких живых существ.

Кровавый покров - создает вокруг себя или выбранного существа дымчатый кровавый слой, который реагирует на попытки физического воздействия и становится твердым в момент атаки, дополнительно защищая своего носителя, рассыпается после нескольких атак или заклинаний. Чем сильнее заклинание, тем быстрее обрушится защитный слой.

Кровавая завеса - преобразовывает свою кровь в кровавый пар, насылает его на существо в пределах 30 метров от себя, застилая обзор и делая невозможным нормальное дыхание. Способность абсолютно бесполезна при сильных порывах ветрах, особенно хорошо проявляет себя в закрытых помещениях.

Путаница - превращает свою кровь в незаметные взгляду частицы, которые насылает на врага. При вдыхании частиц, у противника путается восприятия, тело перестает слушаться и действует хаотично, не выполняя команды нервной системы. Может быть применено против нескольких соперников, при этом время время действия заклинания сокращается.

Оковы - используя кровь, способен сковать выбранную жертву, создав вокруг любой части тела крепкие кровавые кандалы с острыми выступающими частями, которые наносят дополнительный урон, отлично разрывая кожный покров или кожу.

Кровавый дождь - преобразовывает свою кровь в небольшое паровое облако, которым легко управляет. Как правило облако нависает над противником, после чего он кристаллизирует ее, создавая подобие небольших лезвий, которые обрушиваются на противника сверху. Чем больше крови будет использовано для заклинания и чем меньше целей, на которых используется заклинание, тем сильнее оно становится. Одновременно может атаковать этим заклинание не более четырех целей за раз.

Красный лев - из большого количества крови создает кровавого голема в виде льва, гибкого, ловкого и быстрого, который с легкостью способен разорвать горло жертве или разодрать на части, ведь как и лев, имеет острые клыки и когти. Исчезает через пару минут после создания.

Голод - способен искусственно вызвать у себя невыносимую жажду, испытывает приступ неконтролируемой ярости, в которой не распознает ни друзей, ни врагов, превращаясь в безумное животное, которое атакует не обращая внимания на раны и повреждения. Пусть и испытывает в этом состоянии в течении нескольких минут небывалый прилив сил, заклинание чревато слишком серьезными повреждениями, которые могут с легкостью привести к летальному исходу, ведь в таком режиме любой опасный противник может лишить его головы или необходимых для движения конечностей, а после с легкостью убить.

Прекрати, — сразу высказала девушка, как только Страж себе позволил вольность и демонстрацию силы. Они сюда пришли сами, встретив вместо гостеприимства вполне себе оправданную отрешенность, если судить по табличке у дороги. Более того, они не знали, по какой причине деревня решила отделиться от внешнего мира, поэтому Яона не поддерживала решение просто все тут разнести как не в чем не бывало, — Послушай, — она подходит к нему, чуть склоняясь в сторону, ближе к уху, не теряя при этом зрительного контакта, — Ты сам не знаешь, что у них произошло, а теперь предлагаешь все решить силой? – ее не пугает его аура, сила, она смотрит прямо, в упор, будто готовясь даже бросить вызов. Яона всегда была такой, из-за чего в далеком прошлом привлекла внимание Первого Стража, будучи обычным фениксом влияя на континент из-за кулис. И хотя она сейчас богиня, к которой Второй питает теплые чувства, это не мешает ей все также показывать свои зубки. Если потребуется, она сама свяжет Астарота и привяжет к чему-то удобному. Ну или попытается… — И если ты все-таки решишь снести этот заборчик, то придется вместо него поставить другой, в несколько раз лучше – это будет справедливо – она вздыхает, наконец-то отходя от Стража. А пока парочка разбиралась своими делами, мужчина закрыл щелку деревянной плашкой, красноречиво намекая об окончании разговора с ним.
Немая пауза. Яона еще раз ну очень тяжело вздыхает, массируя правый висок. Будучи терпеливым созданием, она могла даже подождать часок другой, не требуй ситуация скорейших ответов, которые появились из-за странностей видений. Более того, все собранные пазлы выкладывались в не самую хорошую картину, вынуждая действовать здесь и сейчас, хотя по правилам самой Яоны.
— Давай просто перепрыгнем его? – снова глянула на Стража, предложив ему идею, — Это будет без лишних разрушений и… — не успевает договорить, когда сильные руки ее подхватывают будто не замечая веса Делии. Щек касается прохлада порыва ветра, когда вокруг них только успела подняться увядшая листва, сразу принявшись опадать на место, где некогда стоял Астарот.
Взять такую преграду для него было слишком легким занятием, поэтому дракон даже на мгновение задержался в воздухе, преследуя свои личные причины. Возможно, он успел за короткое мгновенье осмотреть деревню, а может решил так покрасоваться перед парочкой жителей, которые смотрели на них с огромными глазами. Они уж точно не каждый день видят такую картину, пока сама Яона пожалела – нужно было хотя бы отойти в место менее примечательное.
— Уходите! Уходите, вы разве не понимаете?! – сразу началось, стоило мужчине очень мягко приземлиться на землю, держа девушку на руках так, словно она могла в любой момент снова исчезнуть или рассыпать прямо в его руках. Сама Яона это чувствовала в каждом движении Астарота, хотя мужчина предпочитал действовать дерзко и быстро, попутно ощущая укол в сердце – все это для Делии.
— Хах~ — устало вздохнула она, но не прося Стража пока отпустить на землю. Все-таки на руках было удобнее, особенно учитывая все происходящее из-за этого странного осколка, за которым они пришли.
— Вы что, хотите умереть?! – поднял голос мужчина, что раннее обращался с ними через небольшую щелку в воротах.
— Зачем вы пришли?! Уходите! – подключилась к нему женщина, медленную идущая из-за больной ноги со стороны кресла-качалки – она прихрамывала.
— Вам тут не место, – еще один женский голос, но уже моложе. Юная девушка, как можно судить по самому голосу и глазам, выбежала из самого ближайшего к ним дома. Половина ее лица была в марле, волосы убраны и также закрыты тканью, на руках перчатки, — Это место изолировано из-за эпидемии. Вам лучше уйти, если не хотите заразиться, — на удивление, девушка была спокойнее всех, пока из других домов не начали выходить и выглядывать другие жители. Вид у них явно был не из лучших: грязная и порванная одежда, неприятный запах при сближении, в непонятно в чем грязная обувь.
— Болезнь? Что за болезнь? – спросила Яона незнакомку, видя в ней самого адекватного собеседника, пока девушка саркастично не посмеялась.
— Та, на которую нашим богам чихать. Пустота Душ, слыхали о такой? Слыхали, конечно. Так вот, она тут, и эти всеми любимые камушки Резонанса не работают – болезнь уже погубила больше 10 человек, — стараясь сдерживаться, но явно уже на грани, молвила девушка.
Пустота Душ. Болезнь, что оставил Первый Страж и которую нельзя просто так уничтожить, ибо сам Страж жив. Не в обычном понимании, он рано или поздно вернется, набираясь сил, поэтому его подарок продолжает колесить по континенту. Камни Резонанса, которые были созданы, обязаны защищать от этой напасти, так почему же сейчас говорят об обратном? И если камни Резонанса не работают….Пустота Душ по каким-то причинам может заразить и саму Делию, ведь боги тоже ей подвержены.
— Отпусти меня, — тем временем говорит Яона, замечая смену атмосферы вокруг дракона.

Их можно понять, если попытаться. Разделить их горесть и разочарование, когда по велению богов создавались реки и озера, города и существа. «Неужели избавить нас от болезни является чем-то невыполнимым?» — мысли, которые не раз их, наверно, посещали, когда луна сменяла солнце, продолжая цикл смены дня и ночи. Люди уже начали забывать те времена, когда Первый решил нагнать на свой континент несчастье, живя лишь нынешним. Неужели всемогущий, всесильный Страж не может решить бедствие прошлых времен? Ответом им была лишь тишина, тяжелая и давящая, как холодный вечер. Сколько ни ждали они чудес, сколько ни взывали к светлым утренним звёздам, ответ не приходил. Ликовали же громкие трели пастушьих свирелей, освещая черные мысли, что боги, по всей видимости, не слышат или просто не могут все исправить.
Забытые святыни пылились в уголках хлевов и на полках домов, а старые обряды с каждым годом становились все более вымолоченными, как заброшенные луга, будто их собственные обереги спасут от напасти. Жители деревни, разочарованные в своих небесных отцах и матерях, начали с ненавистью тащить обвинения из уст в уста, заслышав слова Астарота.
— Не знают? Тогда как они могут называться богами? – фыркает девушка на слова мужчины под гул других жителей вокруг, когда ситуация все сильнее накалялась. Их голоса, полные растерянности и недоумения, становились все громче, отражая накопившееся негодование. В сердце каждого зрела мысль: если боги не в состоянии помочь, почему же они должны оставаться под их покровительством? Тогда сердце деревни забилось стихией бунта, и ветер, казалось, отошел от своих небесных высот, осуждая непонимание, нависшую тьму и потухшую надежду. И среди этого гула, когда израненные от страха за будущее сердца забились от волны недовольства, Яона задалась вопросом:
— Так что там с Камнями Резонанса? Они вообще не работают? – именно это ее интересовало больше всего, когда среди жителей всегда найдутся недовольные, ведь нельзя каждому угодить. Да, их ситуация была печальной, особенно на фоне болезни, которая связывает богам руки, однако и усугубляться гневу было решением не самым хорошим, — Рассказывай. Мы пришли сюда не просто так, и ты, наверно, это понимаешь, — Делия обращалась с девушкой, пока Астарота то и дело на заднем фоне одолевали другие жители. Все-таки его слов явно задели местный люд, поэтому, как Стражу, он мог загладить вину хотя бы выслушав их недовольство. Только вот будет ли заниматься этим Астарот….дело уже другое.
— Хах, да вы безумцы. Идем, если вам так жизнь не дорога, — она махнула рукой, отворачиваясь и направляясь в сторону дома, откуда раннее вышла. Делия глянула на дракона, зрительно спрашивая: остаешься тут общаться с жителями или идешь со мной? Ответ был вполне себе ожидаемый, особенно учитывая радиус их тел – мужчина ну очень красноречиво намекал, что не отойдет дальше пары шагов. Более того, дракон был достаточно острый на язык, дабы ответить жителям не менее остро, в своем стиле, чтобы чуть угомонить народ.
Быть может предчувствие опасности у местных уже было отбито из-за усталости и стресса, но Яона чувствовала, как Страж не особо был рад всему этому. С его стороны легче было бы все сжечь, дабы искоренить очаг сразу без возможности распространения и потом просто втюхнуть новую деревню, однако главную проблему это не решит. Если Камни Резонанса перестали работать – это коснется весь континент.
— В общем….все симптомы совпадают в Пустотой Душ. Мы давали больным несколько Камней, дабы увеличить их эффект, но они просто не помогали. Мы пробовали все, и лекарства, и алхимики приходили, и ритуалы.
— Ритуалы? – переспросила Яона, следуя за девушкой. Дом находился близко, поэтому они быстро добрались до порога, под скрип деревянной двери почувствовав характерный запах разлагающейся плоти.
— Ритуалы. Знахарок, ведьм. Когда боги перестают как-то помогать, ничего не остается кроме как надеяться на помощь других существ и их способности, — ответила та, стоя и держа дверь. Она смерила Делию и Астарота ожидающим взглядом, которые пока не намеривались переходить порог неизвестности. По крайне мере Яона.
Не удивительно, что первым решился пойти дракон – он Страж, из них двоих болезнь его не тронет. В случае чего он спокойно возродится. Именно Астарот первый увидел все, что происходило внутри. В доме царила тишина, но она была не просто спокойной — она была гнетущей, как предгрозовое молчание. По сторонам, на приходящих и уходящих вдохах, слышался слабый кашель, в котором звучала не только физическая боль, но и отчаяние. Люди, лежащие на кроватях, были истощены до состояния прозрачности, как забытая старая фотография, затерянная в альбоме памяти. Из глаза казались пустыми, почти как стеклянные, и в них читалась безмолвная просьба о помощи, о чуде, которое теперь казалось недостижимым. Зараженные участки тела выглядели черными, источая гной и запах разложения, пока местные пытались по мере возможности менять повязки и марли, однако их ресурсы были ограничены и рук не хватало, ведь мало кто хотел контактировать с зараженными. На столе, заваленном немытыми горшками и пустыми банками, лежали лекарства, которые, казалось, только и увеличивали муки. Лица окружающих — измождённые и угнетённые, отражали безысходность, которая подступала к ним с каждой новой ночью. В углу, на принесенном одеяле, лежали все использованные марли и ткани, дабы в будущем их сжечь, пока внутри витал запах смерти.