свечка |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
«LEARNING IS THE EYE OF THE MIND» |
Shoji Meguro - Beneath the Mask
Не так давно вступившая в должность шпиона Бэль зашла к уже относительно опытному Эдди, мирно занимающемуся своими делами на подоконнике, за профессиональным советом.
Участники: Бэль, Эдди-тогда-еще-не-Крыса | Дата, время, место: вечер, затихшие коридоры приюта | Погода: прохладно, на улице мерзнут лужи, но снег еще не пошел |
Дополнительно: how about no
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Как не прискорбно было признавать свою неопытность, но необходимых навыков у меня не было. Было желание, ум, даже готовность стелиться под многих, чтобы добыть что-то стоящее, но этого было недостаточно. Поэтому скрипя зубами и порраспрашивав людей, я сейчас медленно шла по коридорам в поискам нужного мне человека, о котором ничего не знала, кроме, разве что имени и заверений в том, что он хорош. Это бесило. Хваленные отзывы некоторых просто поражали. Я уже была не в настроении, ведь женская гордость задета, а признать что кто-то лучше меня уже на старте, нонсенс, непростительный. Но стоило попробовать. Оставалось только найти его.
Но я не спешила, поднимаясь по лестнице, рассуждая про себя нужно оно мне или сделать все самой, без чьей-либо помощи. Вопросы, слишком много вопросов, нехватка информации для меня сама по себе сущий ад, а тут еще встреча с тем, кто мне уже не особо симпатичен. Вспоминаю, что видела его на занятиях, даже то, что учусь с ним в одном классе. Поправляю волосы, замирая на лестничном пролете. Не сказать, что слишком располагает меня к себе эта, как оказалась, шпионская персона. Слишком часто мое высокомерие не позволяет сразу вспоминать имена и людей, что к ним привязаны. Теперь я точно уверена, что из этого не выйдет ничего хорошего. И вот уже разворачиваюсь, готовая спуститься обратно на свой этаж, скрыться за дверьми собственной комнаты и остаться там или пойти получать драгоценный опыт, избавив себя от разговора. Трусость. Разворачиваюсь снова, лицом к ступеням, ведущим выше, недовольно топаю ножкой и начинаю подъем выше, оправляя ткань черной юбки, оканчивающейся чуть выше колен. А после поправила ворот на своей блузке, выправляя из под одетой сверху кофты с вырезом, несильно закатав рукава.
Наконец ставлю ножку на последнюю ступеньку, а после замираю, осматриваясь, пытаюсь вспомнить какой там номер у его комнаты. Но вспоминаю только то, что она где-то в начале. Поэтому иду, стреляя глазками на номера на дверях, пытаясь вспомнить на ходу. Первая и вторая прошли мимо, останавливаюсь у третьей. Не то. Иду дальше, впрочем снова замираю у четвертой и долго рассматриваю дверь. Подхожу, хочу было постучаться, но понимаю, что что-то не так. Отступаю на шаг, снова в движении. Следующая. Прохожу мимо триста пятой, останавливаюсь у шестой. Думаю пару секунд, костяшки на руках прикасаются к двери, готова стучать, но одергиваю руку слишком быстро, услышав из комнаты голоса, которые заставляют меня передумать. И тут номер всплывает в голове. Словно я сама дурила себя сейчас, не желая признавать необходимость чужой помощи. Давно ли я отказывалась от новых знаний?
Но вот она нужная дверь, а я стараюсь вслушаться за тем, что происходит за дверью. Вроде ничего такого из ряда вон. Значит, не отвлеку. Поэтому стук в дверь сейчас нарушает воцарившуюся в коридоре тишину, требовательный, назойливый. Убираю руку, застыв в коридоре, скрестив руки на своей груди. Недовольно смотрю на дверь, которая не спешит открываться передо мной в первые же секунды после моего стука. Ненавижу ждать, особенно мужчин. Но жду, разве что снова повторила стук, только более громко стучу по двери, чтобы точно услышали там и поспешили уже показаться на глаза.
- Как все долго... - ворчу, но я просто не в настроении, просто мне нужна помощь, а признать это открыто даже себе, не могу.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
Шаг в шаг.
Тихо красться за кем-то — очень просто. Достаточно лишь идти с ним шаг в шаг. След в след. Так звук твоих шагов не различат за звуком собственных, а всё, на что предварительно наступил идущий впереди, не сломается, не щёлкнет предательски прямо под ногами.
Ещё нужно пригибаться — идти на согнутых ногах, напрячь мышцы во всем теле, чтобы лучше контролировать центр тяжести. Выглядит глупо, но тогда вес твоей ноги не будет отчеканивать "бух" каждый раз, как ты касаешься пола. Шаг нужно начинать с пятки и переносить на носок — осторожно, с внешней стороны ступни. Контролируй вес.
Раньше я никогда не шпионил. Раньше — это в прошлом приюте. Нет, ладно, в прошлом приюте я занимался тем же, чем и сейчас — но это не было осознанным, профессиональным решением. Не называл это "шпионством", а просто смотрел со стороны. Звучит стрёмно, но никто не жаловался. Даже за спиной — я бы всё равно узнал.
Её юбка оголяет очень много. Одновременно предупреждение и сообщение.
Сообщение мне нравится. Предупреждение — не очень.
Кое в чем в приюте ошибались — вроде как, шпион — это особый склад ума. Комбинация черт характера, делающая тебя максимально подходящей для работы. Бред. На самом деле это всё — последовательность механических действий, приводящая к ожидаемому результату. Как у водителей трамвая или слесарей.
Чисто теоретически и идеальному водителю трамвая, и слесарю можно приписать подходящие черты характера, но никто не скажет "ты слишком общителен для слесаря", или "ты слишком артистичен". Чушь. Достаточно просто не быть идиотом.
Методика очень проста. Спрашивай. Не выгляди подозрительно.
Этим может заниматься кто угодно.
Если бы кто-то это просёк — жизнь в приюте стала бы гораздо тяжелее. Или проще.
Но дети остаются детьми, даже если стреляют из глаз лазерами или трахаются в туалетах без резинки. Дети остаются детьми, а дети любят ролевые игры.
"Эй, этот парень похож на шпиона, давайте его им сделаем!"
Мне повезло. Я оказался похож.
Я сказал "методика очень проста". Это так. Сложно становится тогда, когда несколько человек, освоивших азы, начинают соревноваться. В дело включаются индивидуальные факторы.
Мой индивидуальный фактор живет в подвалах и вышедших из эксплуатации канализационных трубах, любит хлеб и временами питается собственным потомством.
Можно подумать, что это даёт фору, но, на самом деле, крыса не сделает ничего такого, что не может сделать человек. Крыса никогда не узнала бы, что обо мне начали расспрашивать — целенаправленно расспрашивать. Я бы об этом никогда не узнал, если бы полагался только на крыс.
Никогда нельзя идти по лестнице следом за кем-то, если у лестницы больше двух маршей. Тогда тебя заметят, как только развернутся чтобы перейти через пролёт. Подожди, пока впереди идущий не поднимется на этаж. Затем — следуй.
В классе я всегда любил сидеть позади всех. Плюсы очевидны — никто не видит тебя, ты видишь всех. На военных авианосцах рулевая рубка всегда расположена позади взлетно-посадочной полосы. Всегда знаешь, сколько самолетов у тебя на судне, кто садится и кто взлетает.
В узких и пустых коридорах имеет смысл немного отстать — цель может обернуться или заметить тебя в отражениях на оконном стекле. Постой за углом. Слушай шаги. Если ведущий остановился и звука шагов, чтобы скрыть собственные, нет — прислушайся к окружению. Подойдет всё. Проезжающая мимо машина. Мяукающая кошка.
Стук в дверь.
Как всё долго, сказала она.
Согласен.
— Ты уж извини, — я облокачиваюсь о стену рядом с дверью и скрещиваю руки на груди. Одновременно отгораживаюсь от собеседника и принимаю осуждающий вид, — занят был. Ты ко мне, Беатрис? Нужна помощь с домашкой? Предупреждаю, в математике не силён.
Нет, серьезно.
Зачем я тебе понадобился?
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Чувствовать бы мне взгляд по хорошему на своей спине, на ногах, затылком. волосками, встающих дыбом, предупреждающими о слежке, но нет. Ничего. Ни единого взгляда за плечо, чтобы поймать. Как девочку, слепого котенка, удачным обманом, тихой поступью в размерный шаг. Знала бы я о слежке, уже бы развернулась, схватила за грудки, прижала бы к стене, пока никто не видит. Или высокомерно, послав гадко, уйти, сбежать. Но нет, стою у двери как дура, в ожидании открытия, даже не оборачиваюсь, пока не становится слишком поздно. А я должна видеть все.
Вздрагиваю, услышав голос рядом с собой. Слишком внезапно и неожиданно он звучит, поэтому оборачиваюсь слишком резко, отшатываясь от источника голоса, шаркнув каблуками по полу. Удивлена до невозможности. А ведь я наблюдательна, а он подкрался так тихо и незаметно. Я должна была услышать шаги или увидеть, когда возвращалась к комнате. Один ноль не в мою пользу. Злюсь на него только сильнее, он напугал меня, но подбородок вздергиваю гордо, быстро возвращая привычное высокомерие.
- Не мели чепухи, чтобы справиться с домашней работой, мне врядли нужна чья-то помощь - и правда, я умная, зачем мне, я сама справлюсь с такой мелочью, как домашка, сама помогу кому угодно. - Но я к тебе, тут ты прав. Мне нужна помощь, но не с домашкой. - смотрю в глаза, спускаю взгляд ниже, оценивающе смотря на внезапно появившегося собеседника. Но мне не нравится, как он смотрит на меня, осуждение, но за что? Закрылся руками, обозначив свое личное пространство. Я бы закатила глаза, но нельзя, пока лишь опустить взгляд, поднять обратно, снова задрав подбородок. Высокий, чертов совиный шпион, я люблю высоких. Отхожу еще немного, обеспечивая удобства для встречи с его глазами. Пора признаться. Пусть и не хочется, пусть и бунтует маленькая королева, противиться тому, что хочется сломать. Не две ли во мне личности. Смотри иначе, я просто его использую. Успокаиваю сама себя, легче не становиться. Пора признаваться. Иначе я просто уйду, не вскрыв козыри, которых у меня нет. Он умеет следить.
- Мне сказали поучиться у тебя, сказали ты опытнее в шпионаже, что смогу подчерпнуть у тебя необходимые знания и навыки. – сейчас припоминаю невольно его манеру держаться позади, сидя на задних рядах. Наверное, в этом есть свой смысл и свои плюсы. Пусть скажет, надеюсь, что скажет. Мы же должны помогать своим. - Поэтому не смотри на меня так, не моя прихоть, что я сейчас тут. - поднимаю свои руки перед собой, ладони вперед, маленький примирительный жест. Я не хотела надоедать, мешать, я хочу уйти, но мне дали понять, мне нужна помощь. Со стороны виднее. Я могу быть красивой, готовой на все, ради получения информации, но этого оказалось мало. Но ведь мне легче вытянуть из мужчины слова, находясь с ним довольно близко, ведь в постели нет секретов. Долгая, но приятная игра. Нет, это оружие нельзя использовать постоянно, поэтому я сейчас стою перед тем, кто явно не рад моему появлению. Обычно парни на красивых девушек смотрят не так, даже если те их бесят. - Давай ты просто поделишься со мной информацией, посоветуешь что-то, что-нибудь покажешь и мы разойдемся, на сегодня по крайне мере, даже я понимаю, что это мероприятие не на один день. - придется сотрудничать, нужно сотрудничать, так мы быстрее избавимся друг от друга. Но теперь моя очередь, теперь мои руки скрещены под грудью, смотрю на него с наивной надеждой. Скажи мне нет и я уйду, скажи мне да, я взвою, но научусь. Первое впечатление может быть обманчивым, как и десятое. Быть может мы сойдемся хоть на чем-то, чтобы сгладить углы, возникшие сами собой. Но ты хотя бы симпатичен, это уже не будет убитым зря временем.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
Гордость.
Гордыня — один из peccata capitalia, коренной грех. Смертный грех, как говорят в восточной христианской церкви. Я никогда не верил — в глубоком, осмысленном значении этого слова. Не так много отличий от маленьких детей, верящих в Санта-Клауса. Вместо подарков, спрятанных в чулках — благодать Божия. Всемирный потоп. Страшный суд. Не то, чему стоит учить маленьких и впечатлительных детей.
Как и Санту, я со временем перерос Бога — но многое осталось со мной.
Интересный факт номер один — смертные грехи опасны для человека не сами по себе, но тем, к чему они в результате приводят. Одни грехи порождают другие, пока человек медленно увязает в собственных ошибках всё глубже и глубже. Никакой глубокой философии, абстрактных концепций души и угрозы попадания в ад. Всё просто — смертные грехи это личностные недостатки. Они мешают быть эффективным. Особенно гордыня.
Уж мне не знать.
О человеке можно узнать очень много, если уметь смотреть. Примирительно вскинутые руки — попытки выйти из-под давления. Вскинутая голова — агрессивное заявление. Не отводит взгляд. Скрещивает руки на груди.
Контратакует или прячется?
Интересный факт номер два — на известной картине Босха гордость изображена как смотрящая в собственное отражение женщина. Зеркало перед её лицом держит Дьявол. Это многозначно. Человек, любующийся собой в зеркале — горделив. Это просто.
Человек, завороженным собственным отражением, не видит ничего кроме себя. Тоже просто, но многие упускают пользу.
Нельзя смотреть только в зеркало.
Урок первый.
— Ты серьезно? — я опускаю руки. Полная расслабленность. — Ты приходишь ко мне и говоришь, что это не твоя прихоть, но я сомневаюсь, что тебя кто-то заставлял, — делаю шаг — вперед, чтобы заставить её отступить еще, и немного вбок — чтобы позади неё оказалась стена, — но придти сюда было только твоим решением. Ты приходишь ко мне и просишь, чтобы я поделился информацией, но я не слышу просьбы.
Еще один шаг — мы близко. Я чувствую исходящее от её тела тепло. Запах.
— И ты считаешь, что я безвозмездно буду выделять своё время и делиться секретом успеха потому что... что? Потому что мы в одной банде? — цокаю языком, качаю головой. Нет, это так не работает, — Ты думаешь, что я готов что-то делать безвозмездно, либо потому что я идиот, либо потому что ты слишком высокомерна, чтобы предположить, что тебе что-то достанется не за просто так. От обоих вариантов мне грустно.
Грустно, говорю я, но улыбка никак не сходит с лица.
Ей некуда отступать. Я упираюсь рукой в стену — справа от её лица.
Есть у тебя что-то кроме миленького лица, Беатрис?
Должно быть.
Ты же шпион.
— Знаешь, я думаю, что передавать свои знания другим людям — это величайший акт альтруизма в истории человечества. По сути, учителя создают себе конкурентов. Это всегда заставляло меня размышлять, смотрят ли на это с такой точки зрения сами учителя.
Нужно взвесить.
Что я могу с этого получить?
— Так чем ты оплатишь? — достаточно окинуть её взглядом, чтобы ответить, — Глупый вопрос.
Рука невольно тянется к краю её юбки — удержаться трудно. У неё красивые ноги.
— Ты же используешь только одну валюту, да? Это удобно, наверное, — я все-таки задеваю самый край — едва-едва. Кончиками пальцев. Так быстро, что это не считается, — Думать, что твоя вагина настолько хороша, что люди сразу же забывают о верности банде, отключают мозг и сливают всю важную инфу.
Чего ты стоишь?
— Если ты действительно так думаешь, то я могу посоветовать тебе разве что сжимать бедра посильнее и чаще глотать.
Видишь ли ты что-нибудь, кроме зеркала, Беатрис?
— Ладно, — я отстраняюсь. Нужно дать бедняжке свободное пространство, — вот тебе задачка. Сможешь выбросить свою гордость и попросить меня тебе помочь — я, так и быть, подскажу тебе что-нибудь. Нет — ну, можешь идти по своим делам.
В любом случае, было весело. Я складываю ладони, ухмылка — моя молчаливая молитва. Спасибо, Господь.
— Ты уж постарайся.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
- Что? -я сама не знаю, почему сейчас отступаю, все еще смотря слишком нагло в глаза, но он заставляет меня отступить, видимо это то древнее, женское, когда кто-то выше делает шаг, а ты пятишься, боясь, желая подчиниться, я люблю власть, особенно над собой, это покупает, это смело, но хочется шипеть, по кошачьи выгибая спину. Он говорит, я слушаю словно завороженная, моя спина встречается со стеной, смелый гаденыш, мне не куда деться, ведь мужские руки преграждают мне путь к побегу, он слишком близко. И мне надо бы ответить на эти дерзкие речи о своем желании тут оказаться, наедине с ним, но что я способна сказать, когда он едва дает мне раскрыть рот, действуя, но вызывает ухмылку, которую я не скрываю. У всего есть цена? Что тебе нужно, парень?
Я даже уже хочу начать диалог, договариваться, перетягивать одеяло на себя, чтобы выйти на выгодных для себя условиях, но мои брови удивленно поднимаются, расширяются глаза, а лицо меняется, нет удивления, злость, негодование. Обида, банальная. Смелые речи для того, кто меня не знает. Слухами земля богата? - Глупый вопрос? Эд, ты, нарываешься? - у меня есть чувство собственного достоинства, но я замираю, когда ощущаю его руку слишком близко, прикосновение к юбке едва заметно, мимолетно, но сейчас слишком бесит, возвращаю ухмылку, а пальчики касаются мужской груди, он говорит слишком нагло, слишком смело. Такое нельзя спускать на тормозах.
- Я думаю, что ты слишком охамел и совершенно не следишь за своим языком. - надавить пальцами, едва ощутимо, пока не отталкивая, просто демонстрируя необходимость держать дистанцию, после отпустить руки вдоль тела, поправить юбку, не отрываясь от наглых глаз, задирая для этого голову, затылок неприятно трется о стену позади. - И если ты позволишь себе еще раз что-то подобное, я просто тебе врежу. Или ты настолько хочешь попробовать Беатрис Райс, что решил купить наглостью? А может ты просто мудак, который не умеет разговаривать с девушками? - это не любовь с первых слов с глазу на глаз, с первого задания мне. Заставь его сотрудничать, заставь учить. - Подотри слюни. О, ты мне советуешь подобные вещи? Даже тут большой опыт? Но может проверишь мои навыки, убедишься сам, на что я способна и насколько сильно развяжется твой язык, когда развяжется мой ниже твоего ремня? А после на простынях? Эд, возьми меня в качестве платы, прошу... - шепчу, словно повелась на наглость и грязные слова, словно желаю отдаться полностью за щепотку полезной информации, сменяя гнев на милость. Он отходит, я за ним, вцепившись пальчиками в одежду, сминая, льну к нему, уткнувшись лицом в мужскую грудь. Вдыхаю запах мужского тела, трусь носом, когда поднимаю голову. Он же так хотел отстраниться, почему бы и не жаться к нему в коридоре, оглаживая скрытые одеждой мужские плечи, пройтись по рукам, смотреть словно влюбленная, готовая на все, лишь бы любимому было приятно. Но хватит играться, пора быть серьезнее. Поэтому отпрянула от него, привалившись обратно к стене своей спиной.
- Попросить? По настоящему попросить? Ты берешь дорого, как я вижу - вздыхаю, закатив глаза, меня просил Лиам. К нему меня отправил Лиам. А он берет даже со своих, никакой взаимовыручки. Наверное, думает, что его ждет легкая победа, что я не смогу себя пересилить. Если да, то он прав. Почти. Смириться, дать небольшую победу. Я хочу быть тебе полезной, так я говорила, глядя в глаза лидера. Снова открываю свои, снова смотрю в чужие. Но нет наглости, смирение, осознание собственного поражения. Первый раунд за тобой. - Пожалуйста, мне нужна твоя помощь - это искренне, но я отвожу взгляд, такое дается тяжело подобным мне, а он успел отлично все изучить. Таких ошибок больше не будет. - Я просто хочу быть Ему полезнее, чем есть сейчас...- признание, получи, закусываю губу, не тому человеку я хотела бы сказать об этом и не так. Дети слишком жестоки, даже те, что растут слишком быстро. Такие как мы. - Пожалуйста.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
Конечно.
Только гавкни в её сторону — она тут же пойдет в нападение. Я успеваю только отвернуться. Какой интересный тут потолок. Она льнется, как кошка к ноге, я притворяюсь, будто меня проняло. Хочется огрызаться, но иногда нужно помалкивать. Прикусить язык, проглотить гордость — нужно следовать собственным советам.
Нет смысла отвечать, начинать обмен колкостями. В первом раунде я победил, дать реванш — значит начать гонку за доминацию. Это плохой ход.
Она остывает сама — само собой разумеется. Всё становится ясно очень быстро, если поставить перед человеком простой ультиматум. Не знаю, что должно считаться большим упорством — переступить через себя ради цели или остаться верным своим прихотям. Не люблю субъективизм.
Хороших ход — закрепить лидерство. Она сама дала инструмент, нужно только воспользоваться. Поставить её на место.
Только осторожно. Она кусается.
— Разве не всегда есть какой-нибудь Он, ради которого стоит пойти на всё? — наклоняюсь чуть ниже, заглядываю в глаза, — Надеюсь, Он доволен своей девочкой. Ты самоотверженная, — иногда стоит войти в чужую зону комфорта — и все, сразу знаешь, на что годится человек. Будет он убегать или обороняться, — Но знаешь, эта угроза "о, Эд, я тебе врежу" — просто смешно. Никто на такое не ведётся, если у тебя на стене не висит золотой пояс в тяжелой весовой категории. Ты у нас вроде Снежная Королева? Попробовала бы что-то вроде, — резко подаюсь вперед, ладонью демонстративно хватаю пустоту под юбкой, — "еще раз скажешь что-то подобное — отморожу яйца, ублюдок", — шепчу на ухо, вкладывая яд в слова. Пускай учится, — Вот это тянет на угрозу. В остальном, — делаю шаг назад, другой. Остынь, Беатрис. Я же по-дружески. Как учитель ученику, — считай, что ты прошла. Передам тебе свою житейскую мудрость. Проходи, садись на кровать. Одежду не снимай.
Да шучу я. Шучу. Снимай, конечно.
Машу рукой в сторону двери. Джентльмены уже ушли, с дверной ручкой даме придется справиться самой.
Я проскальзываю вслед за ней в триста пятнадцатую.
Говорят, "Мой дом — моя крепость". У меня нет дома — и никогда не было. По крайней мере, своего, личного дома. Вечно с кем-то что-то делить. Дели столовую с другими детьми, дели гостиную с другими детьми, спальню, ванную комнату.
В моем случае крепостью могла быть разве что кровать. Я очень постарался — выкупил красивый плед в красную клетку, сделал тайник со сладостями внизу. Еще один — тайник внутри тайника — для блокнота с рисунками и записями. Я стараюсь держать всё в уме, но малозначимую информацию сохраняю и на бумаге. Никто не сложит цельной картины, даже если прочтет записи. Прежде чем начинать чем-то заниматься — позаботься о безопасности. Шпионство это не физика. Ничего сложного.
Я указываю пальцем на свою застеленную выкупленным пледом, с потайным отделением кровать — садись, располагайся. Говорить будем долго.
Рядом с кроватью — книги. Половину я едва открыл — художественная литература, учащая элементарным вещам. Жвачка для мозга, только с элитным привкусом. Купи порно у Джесси или прочти Достоевского — польза одна, но за последнее к тебе будут относиться лучше. Поэтому у меня на полочке лежит "Идиот". Сверху, прямо на нём, литература актуальнее — «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» Дэйла Карнеги. Это профессиональная литература, настоящая классика. То, что может быть полезно. То, что я читаю очень внимательно. В соседней стопке — "Искусство войны" Сунь Цзы. Не поверишь, как много актуального в книжке про менеджмент конницы. Война мечами и копьями, акциями компаний и юридическими договорами, словами и мыслями — суть не меняется.
Для новичка это может быть сложно. Я протягиваю Беатрис "Введение в психоанализ" Фрейда.
— Ознакомься как появится шанс. Тебе понравится. Не из-за фаллических аналогий.
Больше никаких подъебов, тупых шуток, сравнивания эго и соревнований в едкости. Никаких улыбок. Всё осталось снаружи.
Я сажусь рядом.
— Ты хотела чтобы я тебя чему-то научил — ладно, я научу. Можешь дерзить мне в любое другое время, но не в это. Ты мне грубишь — мы заканчиваем. Ты отвлекаешься — мы заканчиваем. Недостаточно стараешься — тенденция, я думаю, понятна?
Я требую от себя максимум. Хочешь у меня учиться — требования к тебе будут схожи.
— Итак, — я потягиваюсь, откидываясь спиной на кровать, — ты говоришь, что тебе нужна помощь. Два вопроса. Первый — ты расспрашивала обо мне, прежде чем придти сюда. Возможно, собирала информацию другими способами. Что ты узнала?
Это важно, потому что так я смогу судить о её навыках. И ещё это польстит моему эго.
— Второй вопрос, — я загибаю пальцы, зеваю. Сегодня был долгий день, но нужно собраться, — в чем, по-твоему, состоит твоя проблема?
Кроме непомерной гордости, конечно.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Стоять, смотреть в глаза, теряя интерес к его вопросам. Он. Он. Много его. Спрашивать о таком, эти игры не интересны, а пускать кого-то в свою жизнь, рассказывая о том единственном, ради которого ты идешь на все не интересно. Кто ты, шпион? Зачем ты врываешься в мое личное пространство, зачем тебе этот незаинтересованный в ответах на твои вопросы взгляд? Снова переступает черту, когда позволяет руке лишнего, не касается, но близость ощутима бледной кожей, что покрывается мурашками. Опасная близость, для меня. Слабости найдены быстро, но такого не расскажут просто так, может, случайность? Не касайся моих бедер, только не их. Краснеть бы мне, злиться, меняться бы выражению лица от незаинтересованности до бешенства, но знания делают свое. Игра. И всего-то. Вздыхаю. Сколько же в нем яда? Мы отличная пара, правда выглядели бы смешно. Даже не дергаюсь, чтобы убрать его руку, которую он убирает сам.
- Закончил? - это и правда интересно, видимо да. Считай? Считай, что меня не бесит подобное снисходительное поведение. Мужчины кончились и правда , раз я сама должна открывать эту дверь для себя, закатив глаза от манерности этого парня. - Даже не собиралась, без особого повода. - раздеваться, нет, не так, не сразу, не известно же во что все это выльется.
Пройти к кровати, не оборачиваясь, не разуваясь. Плевать на правила приличия, верно? Повернуться в конце, чтобы присесть на самый край, закинув ножку на другую, свести ладони на коленке, болтать ногой, осматриваясь со скучающим лицом. Скорее бы начать так называемое обучение. Замечаю книги. Читает. Надо же. Немного растет в глазах мой наставник, когда я поворачиваю подбородок, чтобы рассмотреть литературу, скользнуть по корешкам, выискивая знакомые название. Попытка найти что-то общее, - И есть тут твоя любимая? - это скорее мысли в слух. Но теперь и он у книг, после протягивает мне одну. Руки поднимаются, беру, всматриваюсь в обложку, хмурюсь от его фразы. - У тебя что, недотрах? Яйца, фаллические символы, ты уверен, что ты ту цену просил за уроки? - снова взгляд в глаза, заинтересованный, а вдруг у моего наставника проблемы, вдруг мне лучше бежать, пока его хитрый план не пришел в исполнение? Но пока я лишь открываю книжку, скользнув подушечками пальцев по переплету, невольно улыбаюсь, люблю бумагу, ее запах, цвет, особенно, если книги уже староваты и страницы приобретают немного желтоватый оттенок. Пробегаюсь по страницам, слишком поверхностно, просто укладываю рядом. Но он спешит занять место рядышком тоже. Началось?
- Можно чихать? - последняя колкость, ведь мы еще не начали, а я не кивнула, соглашаясь на условия, что бьют по моему характеру. Опять задабривать саму себя, как же без яда. На уроках что, нужно быть милой, с улыбкой и восхищенным взглядом? - Раз так хочешь, то пожалуйста. - пожать плечами, мне просто никак. Мне просто нужно побыстрее по тем или иным причинам. Я ведь еще не простила обид, что были нанесены им ранее. Так есть смысл поторопиться закончить занятия. Он откидывается назад, я убираю свою ногу с ноги, опускаю на пол, подаюсь вперед, опираясь локтями в колени, подпирая щечки ладонями. Скучно так. Без язвительности. Вдыхаю. - Немного поспрашивала о тебе, но ничего животрепещущего или полезного, кроме номера комнаты мне никто не сказал. - ну и кроме того, что ты мудак, но стоит-ли об этом, обидишься, выгонишь, усложнишь мне работу. Второй вопрос пожалуй интереснее, заставляет меня задуматься, заняться самоанализом в чужой постели, рядом с мужчиной. Вот такого я точно ни разу не представляла такого. - Высокомерие, я думаю. Сложно слушать того, кого считаешь ничтожеством. Сложно находится рядом с тем, кого ни во что не ставишь. - задумчиво, смотря перед собой некоторое время. Но хочется продолжить, плеснув ядом на того, кто валяется рядом. Про гордость можно не говорить, она очевидна.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
Любимая.
Будто речь не о книгах. Будто речь о книгах, но разговариваем не мы, а задроты-букинисты. Ты знаешь. В протертых свитерках в клетку поверх рубашек, пыльных очках с толстенными линзами. Таких даже зовут обычно соответственно - Эллиот или Руперт. Такие сидят в библиотеках, ныкаются между рядами и рыщут по полкам, в поисках того, что еще не облапали своими потными ладошками. Находят и стоят над ними, наяривая короткостволы на страницы.
Ох, этот похотливый запах бумаги.
О, эта сочная метафора так и хочет, чтобы на неё накончали.
Давай, вставь в эту шлюху-оксюморон своё читательское копье.
Однажды я нашел экземпляр "Лолиты". Половина страниц слиплась от спермы - я не удержал смех.
Кто-то спустил в Набокова, а из библиотеки выгнали меня.
Нет, Беатрис. Тут нет моей любимой. Нигде нет.
Книга - это просто бумага с чернилами.
Её нельзя любить.
- Ты даже не представляешь, какой, - пружины кровати копьями врезаются в спину.
Я монах, говорю я себе.
Буддистский монах, спящий на кровати из гвоздей.
Просвещен и спокоен.
- Я никогда не касался женщины, Беатрис, - поднимаю руки в воздух, очерчивая ладонями свой идеал - свою мраморную статую, свою Галатею, скольжу пальцами по нежным бедрам цвета рассвета, покрытыми синим и желтым - синяками моей любви, - Беатрис, я девственник с недоёбом и ты меня раскусила, как мальчишку! Беатрис, Беа, Трис, ты права во всем, в качестве платы я должен был взять твоё тело, - Галатея рушится у меня под пальцами, руки сжимаются на горле - оно осыпается в пыль, стоит коснуться груди - она вытекает из рук, как вода, моё секундное совершенство исчезает. Я могу лишь отчаянно тянуться, но смертным не дозволено видеть идеал - прощай, моя Галатея. Никудышный из меня Пигмаллион, - Ты должна была меня трахнуть, мы бы еблись как животные и прямо в процессе я шептал бы тебе на ушко все свои секреты, ведь ты действительно настолько хороша, чтобы тебе всё рассказать, конечно же, как же иначе - но я бы не успел ничего рассказать, потому что кончил бы за секунды и спрятался под простынями со стыда.
Мои руки беспомощно опускаются. Шаг первый - задай серьезные правила. Шаг второй - сам же их нарушь не минутой позже.
- Не, - я достаю из левого кармана джинс пачку сигарет - новенький, блестящий Винстон Блю. Я выкурил только две, и каждая обошлась мне в копеечку. Зато две сигареты освободили место для зажигалки - я вытягиваю из упаковки сигарету и закуриваю. Что бы сказал Фрэйд, - Чихать тебе нельзя. Заражусь еще чем-нибудь, что там в ходу щас. Герпес, гонорея?
Шаг третий - повторить до готовности.
Горький дым оседает во рту. Я начал курить потому что это круто, не успел обернуться - и уже был на никотиновом крючке. Будьте осторожны, детишки, зависимость - не шутка.
Некоторое время я просто смакую всё, что она мне сказала.
Номер комнаты. Это даже смешно.
Я понял одну простую вещь в первые несколько месяцев жизни в Шайеннском приюте.
Здесь никто не хочет ничего делать по-настоящему.
Давайте играться в войнушку между бандами?
А давайте!
Давайте понарошку шпионить друг за другом?
А давайте!
Давайте притворимся, что мы тут все взрослые?
Ну это ты загнул.
Из рассуждений меня выводит уже догоревшая до фильтра сигарета. Обожгла пальцы. Я безжалостно тушу маленький огонёк об себя - в отчетливый круглый шрам на запястье. Моя кожа не горит, не пахнет жареной плотью - даже обидно.
- Знаешь, - окурок летит на пол - всем слишком плевать, чтобы прибираться, - на твоём месте я бы к себе не приходил. То есть, не за помощью. Я бы пришел в комнату, может, отмычкой покопался или убедил дружка помочь, полазал в личных вещах. У меня есть тайник под кроватью - ты могла бы заглянуть и использовать содержимое для шантажа. Я уже был бы у твоих ног с поводком на шее, рассказал бы что хочешь. Или, представь, можно даже просто пригрозить тем, что расскажешь о том, что я шпион, кому-нибудь из другой банды. Такое было бы очень неприятно, Беатрис, мне бы пришлось гораздо сильнее шифроваться - и объясняться перед лидером за некомпетентность. Что-то вроде этого. Но из всех вариантов ты предпочла сыграть по моим правилам, при этом пылая высокомерием.
Я поднимаюсь с кровати, сажусь, чувствуя, как железные штыки выходят из спины, забирая с собой куски мяса и внутренних органов. Прощай, сердце. Прощай, подостная мышца. Прощай, позвоночник.
- Пылая высокомерием и уверенностью в том, что ты не так уж и плоха, - я хлопаю Беатрис по голове. Мягко, как котёнка. Бездомного, бесполезного котёнка, - А в результате, Беатрис, ты дала себе поиметь, потому что других вариантов у тебя нет. Даже не представляю, как тебе помочь. Предлагаю поубавить самовлюбленность и ты будешь в порядке с тем скромным багажом знаний, что я тебе дал. Или ты просто безнадежна.
Питомцы мне не нужны, Беатрис. Нужно быть чем-то большим.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Я люблю читать, и секс. Люблю читать произведения, где присутствуют сексуальные сцены. По мне не скажешь, но читаю я много, смешивая постельные приключения и бег с книгами, а Апдайк пока еще жив и радует меня простотой и пошлостью своих произведений. Осенью две тысячи третьего я возвращаюсь в дом Кролика часто, как и он вернулся. Ушлый все еще в комнате, зовет героя произведения, пока крошка Джил стоит на коленях, снова подсевшая на наркоту, работает губами. Потом свет от светильника портит атмосферу, когда Кролик включает его, позволяя соседскому мальчишке спалить все, что творится с ними. Это один из любимых моментов, одной из любимых книг. Но горячая сцена оборвана, это так похоже на то, что происходит сейчас, мне не хватало только двух парней, стоять на коленях, ведь соседский мальчик вот он, позади, на кровати. Портит все, начиная говорить. Парнишку зовут Эдвард. Да и я, не Джил. Но игра по правилам кончилась. Его кровать твердая, а я чувствуя каждое движение. Морщусь, запах сигарет неприятен. Прикрываю носик ладонью, кривлю лицо, стараясь дышать через рот. Да, у него твердая кровать и отвратительные вещи, произносимые отвратительным языком. Отмахиваюсь, манерно, изящным движением королевы, высокий жест. - Ты - лжец. - а может и нет, но мне это не интересно. Он выбрал быть невинным мальчиком, который грубил.
Невольно понимаю, от них всегда пахнет сигаретами или виски, от тех, что учат или пытаются учить тебя жизни. Всегда сигареты или виски. А потом ты вдыхаешь этот запах, стараясь удержаться ногами на полу, пока спина неприятно трется о стену кабинки на какой-нибудь заправке. Отвратительная смесь, алкоголь и табак, но даже сейчас, я глотаю, словно та самая Джил. Будь он смелее или более заинтересованным, я бы проглатывала по-настоящему, а не сравнениями, с трудом держась от его неприятных речей в мой адрес. Ком тоже взглатываю, громко. Представь свой член и секунды в плену моих губ, пока я буду дарить тебе венерическое, которого у меня нет.
- Знаешь, ты омерзителен. Сам нарушаешь свои собственные правила, не надоело ребячиться? - все-таки сплевываю, подставив ладони под горячую семенную жидкость. Я посмотрела бы с улыбкой в твои глаза, смеясь как наивная девочка. Но пока мы сидим, он тушит об себя сигареты, а я думаю о том, что тут делаю. Пора кончать, насладившись секундами близости. Перемирие кончилось, когда он открывает рот снова. Может быть у тебя и не такой поганый язык? Вздрагиваю от ладони на голове. С трудом сохраняю хладнокровие, сбрасывая мужскую руку в пренебрежительной манере, поправляю волосы. Мои волосы важны, чтобы к ним так прикасались. Значит пора вставать. Значит пора уходить. В книге крошка Джил сгорает позже в свои восемнадцать лет. Я не сильно от нее отличаюсь, такая же богатая шлюха, разнятся лишь обстоятельства. Она сбежала на машине, меня в машине провезли перед школой. Встаю, молча. Это говорит о многом, прикрыты мои алые глаза. Выдыхаю, успокаиваться не выходит. Поворачиваюсь к нему. Пора показать, что за слова иногда следует действие. Взмах ладони, звук от пощечины греет мне душу, когда я позволяю себе ударить наивного ребенка. Тушишь сигареты о кожу, стерпишь и жжение от удара моей ладони. - Надеюсь ты доволен собой? - стою перед ним, открыв глаза. смотря на него. Почему сейчас ты кажешься мне жалким? Вернемся к началу, я люблю секс и хорошие книги. Но мне бы спешить прочь, хлопнув дверью, окончить все сотрудничество и уроки. Почему же я делаю по другому?
Ладони в плечи, давлю, толкаю назад, заставляя упасть спиной на твердую, старую кровать. Мы еще не закончили. Сидеть можно и на нем, это мягче, удобнее, не впиваются через одежду пружины, поэтому я сажусь сверху, на сведенных мужских бедрах. Ползу дальше, но медленно. Пока не устраиваюсь в области мужского паха, смотря сверху, с высокомерной улыбкой. - А знаешь, я тут надышала, значит ты уже подцепил что-то - упереться ладонями в грудную клетку, немного поерзав на его пахе. - Но секунды...Я умею трахать, не грозит кончить быстро - провести подушечками пальцев по торсу, вниз, стараться впиться ногтями в кожу на животе, но ткань на моем пути. А еще можно наклонится, к лицу, коснутся губ своими губами. Противно тебе? Мне тоже, от тебя пахнет табаком и губы твои горькие, поэтому я кусаю поочередно, больно. - Если ты хочешь, чтобы я ушла, выстави меня за дверь. А если нет, то делись своим опытом, а не вороти свой носик, словно принцесса на скотобойне. - шептать можно томно, не отрывая губ, смотря из под прикрытых век. Надеюсь, тебя бесят пружины в спину, пока я тут сверху, играю в свою игру. Вышвырни меня за дверь, сделай по-моему.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
- Да,
Беатрис, я доволен собой. А теперь выметайся.
Слова тонут к хлёстком ударе, щека горит - не так больно, как сигаретным ожог на коже секундой позже, и, все же, в разы больнее. Ты знаешь, задетая гордость, ущемленное эго - все эти вещи, нет смысла углубляться. Нам обоим они близки - мне и Беатрис.
Она говорит, что я лжец,
она говорит, что я омерзителен,
она говорит, что я ребячусь,
и каждый раз, когда она это говорит - она совершенно права. Я хочу ответить - ты тоже, Беатрис. Я собираюсь сказать, ты омерзительная лгунья, Беатрис, ты шлюха и мразь, не тебе смотреть на меня свысока.
Я молчу.
Все гордецы смотрят в зеркало, но когда я смотрю на Беатрис, то не вижу себя. Может, потому что мы разные, а может, потому что мне комфортнее осознавать наши различия, а не схожести.
Беатрис смотрит на меня, как на кусок дерьма, а я борюсь с желанием встать и ударить её в лицо.
Беатрис валит меня на кровать, а я борюсь с желанием перевернуть её на спину и впиться в шею.
Хочешь немного деконструкции жанра? Минутку постмодернизма, если изволишь.
Сейчас мне положено поддаться желаниям. Пойти на поводу стояка, бурлящих гормонов. Может, схватить её за талию и задрать юбку, укусить её губы в ответ. Может, перевернуть на спину - знаю, конечно, какая девушка не любит побыть снизу - лицом в кровать. Собрать волосы в кулак, чтобы не рыпалась, ох, не забудь шлепнуть по заднице пару раз - проскакать по стандартному набору порно-штампов, прости меня, Эндрю Блейк, я не мог сделать лучше.
Сейчас мне положено смущенно отвести взгляд. Сказать, ладно, Беатрис, так и быть. Поделиться опытом. Рассказать как подслушивать - и кого, рассказать, как отличать лживые слухи от правдивых, как распускать сети, да, я готов создать себе черную вдову, только, пожалуйста, слезь, Беатрис. Нет, я не стесняюсь, просто у меня нет гондонов и настроения, всё, что угодно, только слезь, уйди, я могу додрочить в одиночестве, мне, правда, так лучше.
Сейчас мне положено разозлиться. Я не буду пылать яростью, только ехидно улыбнусь - о, Беатрис, когда все уговоры обламываются, ты переходишь к единственному, что умеешь делать? Если ты думаешь, что достаточно хлопать ресницами и скакать на члены - занимайся этим в других местах. Надеюсь, ты сможешь понять как открыть дверь, не переспав с ней.
Честно говоря, я не знаю, какой это жанр - только свою роль. Беатрис водит пальцами по моему телу, и моё тело ей откликается, она кусается - я подаюсь вперед, не задумываясь о том, сколько членов до этого побывало у неё во рту, черт, с такими губами - какая разница? Я думаю, как поступить, а мой член горячо упирается в ширинку - бедра инстинктивно дергаются, мышцы одновременно напряжены и расслаблены.
ре-ак-ти́в-ный - психол. относящийся к реакции, т. е. к действию, которое не побуждается внутренней мотивацией, а возникает как ответ на воздействие извне
Верховную позицию во взаимодействии занимает не делающий выбор, а тот, кто заставляет других его делать. Я еще даже не пытался раздеться, а Беатрис уже меня трахнула. Жаль.
Я люблю быть сверху.
- Боже, сама то знаешь, что просишь? - я улыбаюсь, но, конечно, мы оба знаем, что я тяну время. Время на раздумья, время, которое я могу спокойно ощущать холодную кожу её бедер, - Трис, я же говорил, - я позволяю себе больше. Ладонями упираюсь ей в ноги, заставляю опуститься сильнее, прижаться крепче, - если хочешь чего-то добиться такими методами - сжимай бедра сильнее.
Когда я говорю, мои губы касаются её губ. Она совсем близко - специально, конечно, она знает, что делает, а я не знаю, что делать мне. Какие там были варианты? Какие варианты не будут равнозначны "о, ладно, Беатрис, ты меня поимела, отличная работа!"?
Сейчас мне положено...
Обойдешься.
Я перехватываю её руки, пальцы, игриво гуляющие у меня по торсу, теперь сжаты у меня в ладонях. Я хочу, чтобы ей было больно. Мне не трудно перевернуть её на спину, на кровать с впивающимися в мясо пружинами, теперь я сверху, коленом упираюсь ей между ног - небольшой role reversal.
- Сколько раз мне нужно повторить? - её волосы черными щупальцами раскинулись по простыне, это почти красиво, но я вижу только пропасть - ту, которую пытаешься избежать, а потом понимаешь, что уже на полпути ко дну, - Ты здесь не для того, чтобы ставить ультиматумы, - я выпускаю её руки, ладонью беру за лицо - её губы слишком близко, я касаюсь лбом её лба, - Ты здесь для того, чтобы убедить меня чему-то тебя научить, но я вижу мало причин это делать. Хочешь сказать, секс с тобой - настолько большая привилегия?
Я ухмыляюсь. Математика очень проста - злость плюс гормоны плюс горячая девчонка, прижимающаяся к паху.
- Извини, Трис, я не умею играть в соблазнение - люди не деляться со мной секретами, когда я смотрю на них из-под полуопущенных век, - я говорю шепотом, чтобы не сбивать заданный Беатрис эротичный тон, - или когда я едва касаюсь пальцами их груди, - я вжимаюсь коленом чуть сильнее, но недостаточно для того, чтобы это было больно, - и я никогда не обхватывал своим горячим ртом чей-то напряженный член ради слухов, - я провожу большим пальцем по её губам, сочным и близким. Всё еще слишком близким, - не думаю, что могу тебя чему-то научиться. Я слушаю крыс, Трис, не думаю, что могу передать тебе такой опыт.
Но ты пришла и не за этим.
- Ладно, - говорю я, - я могу рассказать, как угрожать, - ты знаешь, Беатрис, мои пальцы на твоей шее тебе об этом говорит, - я могу научить тебя воровать вещи из чужих карманов, - легко и быстро, как задирать юбку, - могу научить бесшумно красться.
Нужно лишь идти шаг в шаг.
- Выставить тебя за дверь, чтобы ты с гордой миной могла сказать Ему, что сделала всё возможное? - обойдешься, - Ты выйдешь сама, потому что не смогла себе пересилить, или останешься, но тогда уж постарайся, чтобы я правда не кончил быстро.
Да, Беатрис. Я доволен собой.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
На его лице написано многое. Интуитивны, ты чувствуешь многое, можешь различить, когда человеку на против противен или неприятен, но что делать, если твое проклятие требует тепла, требует жара, проигрывать или сражаться, молча терпеть ворочание злых языков или избавить себя, сидя на месте. Ты думаешь слишком громко, а я наседаю словно голодная пантера. накидываясь на тебя. Не хочешь побыть одним из, не нравятся шлюхи? Милый, ты еще даже не глубоко, но уже не прав. Но твое тело откликается, в этом я побеждаю. С этим ты не справишься, если ты нормальный и здоровый человек, а не импотент или евнух. Окажись один из вариантов верным, я бы долго смеялась и глумилась. Но слово "шлюха" витает в воздухе, рядом с ним, по отношению ко мне. Ты больной урод, Эдвард, я тоже думаю громко. А твой член уже встал и явно рад моему присутствию. Может мне сесть удобнее, может по-королевски выпрямить спину и продолжить смотреть с высока? Шлюха и крыса идеальная пара, в своем неприкрытом отвращении. Но на дворе ноябрь нуль третьего года, я еще не такая, как говорят, не до конца. А ты еще вроде не крыса.
Но ты вступаешь в игру, твои руки на бедрах, давят, послушно прижимаюсь, чуть сжимаю по крепче ноги, упираясь сильнее в твои, слушая совета. Так тебе нравится? Я послушная ученица? Мне четырнадцать, а я уже великолепно подключаю к делу язык. Крошка Джил была бы довольна. Но она сгорела, а я уже на спине, слишком внезапно, отвлеченная словами, болью в моих руках. Мужчина берет верх, скажи привет моей дудочке, Эди. Будь моим кроликом, что брал крошку после члена Ушлого. Тебе понравится. Ты будешь в восторге, а я раздвину ноги шире, скользнув по твоей неприятной кровати, согнув в коленях, прижаться к ноге, что упирается так откровенно труда не стоит никакого. Штамп чернил на белоснежной бумаге. Давай я тебя испорчу, проигравший под мое поражение. Много же ты болтаешь, мой отвратный учитель. Ухмылка на губах, но мне не положено говорить, ведь пальцы на моем лице, а лоб ко лбу. Я могу шумно выдохнуть, обжечь дыханием, что горячее часто. Хочешь почувствовать холод моих пальцев? Чувствуй, я же накрываю твою руку своей. - Ты первый пошел против правил, я лишь не отстаю от тебя, Эди. Спроси у слухов, они же расскажут тебе многое, привилегия или нет. Сколько членов я сегодня сосала, сколько спермы проглотила, со сколькими сразу переспала. Хреново ты отличаешь правду от лжи, шпион. - улыбнуться стоит иногда теплее, искренне забавляясь происходящим. Мы такие грозные, нависаем, пытаемся пугать, я слушаю внимательно, твой ответ таков? Пальцы на горле? Учить меня угрожать, это смешно. А вот красть, скользить бесшумной тенью, пожалуй, игра стоит свеч. Пожалуй, я буду мотыльком, что прилетит на огонь и обожжет свои крылышки. Мои губы шевелятся медленно, бесшумно. "Хочу тебя", если ты умеешь читать по губам, ты же хорош, должен уметь. Мне не страшно. Но это белиберда, если ты плох, если не умеешь следить за губами. Об мужское колено можно тереться, оставлять слабый след собственного желания на одежде, смотреть из под прикрытых глаз на того, кто проявил силу, из-за кого пружины упираются в спину и лопатки, из-за кого не приятно голове.
- Ты что, трус, Эд? Боишься меня выставить? Боишься, что я пожалуюсь? Я, пожалуй, оправдаю твои ожидания. Но сама не уйду. Не дождешься такой радости. - снова рука на его теле, сверху. скользит по спине, прижимая ткань, устремляясь к поясу и ремню. Теперь можно и вниз, пройтись по боку, коснуться живота, вниз, под его штаны, слишком юркая ладошка, пальцы уже под трусами, касаются головки, его член давно рад моему присутствию, когда я села. Тогда я победила его. Но не спешу, жар встречается с холодом, а я вожу по кругу лишь подушечкой, ерзаю по кровати, спускаясь чуть ниже для удобства. Мои пальцы холодные, но мягкие, умелые, свожу их на кончике, медленно раскрывается пятерня, ноготками по чувствительной коже, пока плоть не утыкается в ладонь. Я смотрю на парня, что должен учить меня, передавать опыт, но вместо этого, мы сменили диагонали и плоскости, решив играть в игры взрослых и успешных. Некоторые заключают контракты лежа, я знаю, я слышала. Мне повезло с родителями и их друзьями. - Пол часа, час, два, сколько ты выдержишь мою ледяную страсть? На сколько хватит тебя, прежде чем отвращение к шлюхе не возьмет верх? - всегда можно бить по себе, чтобы задеть или пристыдить другого, главное тон, я вот шепчу слишком томно, охваченная желанием, коснувшись мужского достоинства. Обхватываю пальчиками ствол, смыкаясь плотным колечком вокруг, вниз, медленно, прижав ладонь сбоку, до основания, потом вверх. Но так не интересно. У меня есть свои предпочтения. Его рука уже не на моей шее, а мои ноги уже не по обе стороны от его колена, поэтому я ползу по кровати вниз, под ускоряющийся темп руки. Где там твои, Эд? Крошка хочет свою сладость, она умеет уговаривать, стоя на коленях или лежа на уровне пояса. Ты будешь вспоминать и рассказывать это, хвалиться перед тем, кто не расскажет никому, только пропищит в ответ. А моя голова уже почти на месте, приподнимаюсь, чтобы коснуться мышц живота холодными губами, ткань же так удачно задралась. Поднимаю взгляд, опускаясь еще ниже. Вторая рука ловко справляется с бегунком молнии, достать плоть на волю, взглянуть, твой член явно рад мне, пора брать, уроки, играть на губном инструменте.
- Можешь говорить, пока я немного помолчу. После первого раза всегда дольше, главное сразу. Главное, не позволить упасть и остыть. И мне плевать на презервативы, ненавижу их - можно внутрь, урок и намек. Голову приподнимаю не сильно, он уже итак близко, а ноги упираются в пол. Обдаю горячим дыханием, касаюсь кончика губами, целуя, высовываю кончиком язычка, чтобы обвести по кругу, держу одной рукой у основания плоти, вторая на мужских ягодицах. Давлю на них, заставляя опустить таз, всасываю кончик, разбавляю наше дыхание характерным всасывающим звуком. Мычу. Это мой бзик, мой пошлый секрет, люблю губами. Языком обвожу, плотно сжав холодные губы, снова контраст. Ему наверное тепло, а я снова поднимаю голову, чтобы взять глубже. Прикрываю глаза, уже обе руки на его заднице, теперь не нужно держать плоть, что во рту, прижимаю языком, медленно вбираю до середины, опускаю голову, позволяя плоти выскользнуть почти полностью. Нравится, когда шлюха держит твой член в своем рту? Я чищу зубы, скажи спасибо. Но нельзя отвлекаться от того, что напоминает о себе слишком явно, удобно расположившись меж моих губ. Немного быстрее двигаю головой, шея затекает слишком быстро, неудобное положение, если тебя не трахают в рот, а ты трахаешь ртом. Ему я нравлюсь, чувствую смазку, слизываю, глотаю со слюной. Она не стекает по подбородку, не вытекает с уголка губ и не плывет по щеке. Я научена манерам, даже в этом деле я стараюсь делать все чисто, пусть двигаюсь уже и быстрее, плотно прижав губами, по шире размокнув зубки, чтобы не зажать случайно. Прости, Эд, меня даже не тянет от тебя блевать, мучайся, пока я так старательно и торжественно обвожу по кругу в плену собственных губ, пока мне нравится твой член, резко подаюсь вперед, упираясь носиком в пах, едва не кашляю, слишком неудобно, обсасываю секунды, снова спускаюсь по плоти, шумно вдыхая через нос, возобновляя ритмичные и не глубокие движения головы. Входи глубже, мычи громче. Я же стараюсь.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
Она сказала, хреново я отличаю правду от лжи, прежде чем сползти вниз и открыть пошире рот.
Она говорит губами - у нас полное взаимопонимание, не нужно посредников. Всё очень просто, когда тобой движет желание перепихнуться. Наверное, мне стоит выдворить её - в последний момент, когда она уже готова. Когда она уже нетерпеливо трётся о мою ногу - влажная и готовая. Пожертвовать физическим удовлетворением ради духовного - звучит так глубоко, но, всё же, Беатрис наверняка возьмет глубже.
Слишком трудно удержаться.
- Ледяную страсть? Боже, тебе бы стоило придерживаться литров спермы, если хочешь меня завести, а не такой литературности, - или обхватить ладонью член. С каждой секундой мне всё больше кажется, что трахать кого-то, пока не добьешься ответов - неплохая идея. Насадись сильнее, сожми крепче, оближи тщательнее - все мужики животные, а я только подтверждаю теорию.
Давай, Беатрис. Сильнее, крепче, тщательнее. Ты знаешь, что я тоже хочу - самое наглядное доказательство греет тебе пальцы. Немое давай уже. Даже если ты не умеешь читать по губам, не переживай - ты поймешь по моему скомканному дыханию, обжигающему твою шею.
Я слабо давлю рукой ей на затылок, но она сама понимает, что делать - Беатрис умная девочка. Беатрис - опытная девочка. Я не могу с ней соревноваться - преподношу ей золотую медаль на пурпурной подушке, скромно преклонив колено. Это мне стоит поучиться у тебя, Беатрис, говорю я. А она лишь смотрит, наполовину с презрением, наполовину с покровительством.
Неа. Беатрис смотрит на меня снизу вверх, губами касаясь моего члена. После первого раза всегда дольше.
- И мне рассказывать тебе о работе, пока ты отсасываешь? Не будь так жестока, дай мне насладиться твоими лучшими сторонами. Ты же умеешь работать языком, верно?
Конечно умеет. Мой член дёргается, инстинктивно толкается навстречу горячему и влажному. Беатрис так холодна снаружи, но стоит проникнуть внутрь - дыхание сразу собьется. Она говорила, что мне не грозит кончить быстро - а я кусаю себя за большой палец, чтобы не спустить ей в рот прямо сейчас. Меня удерживает гордость - профессиональная и мужская. Наверное, её гордость заставляет стараться лучше.
Гордость профессиональная и женская.
Она берёт мой член целиком - из меня вырывается сдавленный стон.
Блядство.
Я знаю, что она будет смаковать каждую мою слабость, а я всё больше буду поддаваться с каждым признаком поражения. Это было бы простое удовлетворение женщины, сумевшей укротить мужчину - но мы же конкуренты, всё-таки. Я должен быть лучше.
Возвращаю себе инициативу пальцами, запущенными в длинные черные волосы. Сжимаю, сдавливаю, двигаюсь бедрами навстречу - проникаю вглубже, шепотом советуя - не дёргайся. Член проникает глубоко ей в рот, я чувствую её горячий язык у основания и как её глотка сжимается вокруг головки. Я вдалбливаюсь всё глубже, заставляя её закашляться - не ври, Беатрис, я знаю, что ты любишь пожестче - мой член пульсирует, касаясь стенок её рта. Трахаю сильно и грубо, вжимая её голову в кровать, оргазм накатывает резко - я кончаю ей в рот, не давая шанса выплюнуть или посмаковать - плевать на предпочтения, глотай. Постарайся сосчитать, сколько добавить к выпитым за сегодня литрам спермы. Я удерживаю её голову - она сама говорила, после первого раза - главное сразу. Слегка обмякший после оргазма член быстро встаёт в теплой глубине - давай, помоги немного, Беатрис. Наконец я даю ей отдышаться, обслюнявленная головка касается её щеки, - прости, остаться чистой не получилось.
- Что такое? Сама знаешь, главное не позволить упасть и остыть, - я беру её за руку и тяну дёргаю наверх, её лицо вновь близко к моему - Только не думай, что я буду с тобой целоваться.
По крайней мере, пока не почистишь зубы.
- Повернись, - всё правильно, Беатрис. Я тут главный, сколько бы ты не язвила.
Я сжимаю её талию, заставляя повернуться спиной - люблю по-собачьи. Заставляю наклониться, встать в коленно-локтевой, прижимаюсь со спины. Одной рукой задираю юбку, другой - держу за шею, губами прижимаясь к уху. Не поцелуй - просто закрытая пасть, готовая кусать и плеваться ядом, так близко к шее. Но ты не боишься, Беатрис. Ты опытная девочка.
- Трис, неужели ты всерьез хочешь быть шпионом? Может, просто остановишься на своём маленьком хобби? - я сжимаю её шею сильнее, заставляя задрать голову, - Или ходить по рукам просто так для тебя слишком низко? Нужна высшая цель, награда за труды?
Дыханию становится спокойным, а я - злым. Злым за то, что на мне сыграли так примитивно и легко.
- Может, тогда вместо урока я в следующий раз приглашу друга? Думаю, он с удовольствием поделиться с тобой информацией за твои профессиональные услуги - то есть, я хотел сказать, за твою поддержку, ведь ты не в коем случае не шлюха, - отодвигаю трусы в сторону, только толкнись навстречу, Беатрис - тебе же хочется, - Может, тогда и за уроки со мной трахаться не будешь? Может, проявишь капельку благородства и свалишь с гордо поднятой головой?
Пальцами одной руки я скольжу по её губам, проникая в рот - милашка же так любит сосать.
Милашка же так любит быть снизу.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Мне не нужны слова, я отлично знаю язык тела, особенно когда в холодных пальчиках такой толстый намек. Я выиграла. Чтобы ты не говорил, чтобы не делал, я победила в этой борьбе за информацию. Ты уже должен мне, ведь холод пальцев сменяется холодом губ. Сосущий звук радует мой слух точно, это мое отклонение от нормы, секрет, бзик. Это я люблю сама, сжимать губами, прижимать горячий язык, скользить, чередуя темпы. Это власть, настоящая, не прикрытая. Пока голова движется, он в моих руках. Губах, не вырвется. Он говорит, просит дать ему время, я отвечаю увлеченным мычанием и сладким причмокиванием. Он пытается управлять моей головой, хочет, чтобы я брала глубже, я беру глубже, до конца, прижимаясь. Плотно смыкаются губы, как колечко на пальце. Много вопросов, просто наслаждайся и дари мне стоны, сдай себя и свои животные слабости. Мужчинам же так нравится, когда губы мягкие, а язык старательный и ловкий. Тебе повезло. Мои может и холодные, но мягкие, крепкие и жадные. Тебе нравится? Вижу, что нравится, стоит только еще раз поднять взгляд и шумно выдохнуть.
Он движется мне на встречу, его плоть глубоко, а горло сжимается вокруг. Я стараюсь, не из-за гордости, я не спешу, я не хочу, чтобы он заканчивал быстро, мне нравится, когда все дольше, я же так люблю смаковать этот момент, разве что мне привычнее стоять на коленях, уложив ладони на мужской торс, гладить, а не так. Но ничего. Я привыкаю быстро к новому положению. Его стон – моя победа. Чистая. Она была бы в сухую, если бы он не сорвался. Я улыбаюсь уголками губ, сильнее разводя челюсти, чтобы не сжать зубами, чтобы позволять ему двигаться без боли, хотя укусить хочется, он рушит мою игру. Это акт неповиновения, сыгравший мне на руку. И пока он трахает мой рот, заставляя мою голову замереть, упереться затылком в эти проклятые пружины. Мычу довольно, плотнее сжимая губы. Трахай, я победила, с каждым движением твоего члена в моей глотке. Я чувствую дрожь. Ты проиграл каждое сражение, а я лишь активнее ласкаю языком, стараясь не давиться, сжимая ягодицы, впиваясь ноготками через одежду.
Только ты не можешь угомониться, желая моральных побед и я кашляю, сдерживая рвотный рефлекс от члена глубоко в глотке. И я ненавижу это, терпеть не могу, а ты отвоевываешь первую победу, вырываясь из череды поражений. Но я получаю то, что мне нужно, но не так, как мне надо. Как всегда, горьковатая и вязкая, но она не на языке, сразу в горло, я лишь вжимаю сильнее затылок, пытаясь выпустить хотя бы на миллиметры, чтобы глотать было удобнее. И я глотаю, жадно, торопливо, снова подключая язык. Он мягкий не долго, под движениями языка и его бедер член крепнет снова. Он пачкает мое лицо. Мне должно быть противно, а я лишь поворачиваю голову, чтобы растереть остатки с милой улыбкой невинной девочки.
- Ненавижу, когда мой рот трахают. – но он не позволяет моему недовольству обрушится на него, когда дергает слишком резко, поднимаюсь с негромким визгом, рука неприятно ноет от его наглости. Но даже проиграв в очередной раз, я побеждаю снова. Неравная борьба, в которой он теряет голову, а я становлюсь жертвой его агрессии. – Даже не собиралась с тобой целоваться. Ты мне не любовник. – в ответ можно шипеть, пока я поворачиваюсь на живот, покорная его тону.
Но я позорно на коленях, а моя юбка задрана. Жмурю глаза, понимая, что меня ждет. Унижение. Его губы близко, а я смотрю перед собой, он хочет меня испугать подобным? Было грубее, было хуже. Было никак. А тут даже горячо. Только он считает меня шлюхой, что сегодня уже трахалась. А сегодня я глотаю в первые, впервые на коленях и готова принять в себя мужское достоинство. Ты гордый, Эдди, но я тоже. Но я задираю голову, стараясь смотреть в глаза, не гневно, с снисхождением.
- Ты идиот, Эдди. Ты даже не знаешь, почему все так, как есть. И я не хожу по рукам. Сегодня я трахаюсь первый раз за какое-то время. Но ты говоришь не о том. – он злится, а я спокойна, совершенно, не боюсь, не стараюсь убежать, лишь выгибаюсь в спине. Развязка завяжется уже скоро.
- Друга? Мм, может мы тогда устроим жаркий тройничок? Хотя, какой с тобой жаркий? – язвительно отвечаю на его дурь, хотя уже трудно, возбуждена, а он как назло мучает, трется, хочет, чтобы я ушла, когда его член желает оказаться внутри? Не проблема. Сжимаю простынь в пальчиках, толкаюсь на встречу, заставляя плоть проникнуть в возбужденное тело, принимаю его со стоном. – Выгоняй сам, я уже сказала. – говорить спокойно трудно, особенно когда плоть внутри, особенно когда пальцы скользят по губам, заставляя их раскрыться, пустить, сжать губами, прикрыв глаза. Мычу, двигаясь медленно, жадно обсасывая пальцы своего наставника, пока медленно, но до конца, прижимаясь ягодицами к его телу, шумно дыша через нос, жмурясь от собственных ощущений. Мышцы жадно сжимаются вокруг мужской плоти, пока дыхание учащается, а плавные движение превращаются в рывки, когда я насаживаюсь на него немного грубо. Я не уйду слишком просто, пока это не кончится. Пока он не поделится. Осталось только попытаться потребовать: говори. Но снова громкое мычание и звуки шлепков, разносящиеся по комнате.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
- Если бы я не знал, как всё есть, Беатрис, ты бы не была готова глотать сперму ради моих уроков, - мои пальцы играют в её рту, больно сжимая язык. Нельзя плеваться разъедающим ядом, если рот занят чем-то другим. Подобрать занятия для рта Беатрис трудностью не было с самого начала, - Или я тебе просто настолько нравлюсь?
Она насаживается, моё сердце пропускает удар. Рваный, дрожащий вздох - лучше подавиться насмерть, чем подарить ей еще один стон, который может быть доказательством победы. Толкаюсь навстречу, кусая нижнюю губу - во рту становится солоновато от крови. Мне этого не хватало. Вязкое и горячее заливает рот, я сглатываю, оно неприятно застывает в горле. Я наматываю её волосы на кулак, свободной рукой заставляя вжаться лицом в кровать - никаких вопросов по поводу того, кто сейчас главный.
Некому даже спрашивать.
- Хочешь сказать, что с тобой было бы жарче? И кто тут говорил про ледяную страсть? - с каждым толчком я вжимаю её в кровать всё сильнее, мне мокро и горячо, но Беатрис была права - после первого раза всегда дольше, - Ну же, расскажи, чем я так плох? - пальцы издевательски проникают глубже, движения - грубее.
Это похоже на детскую игру.
Зачем ты себя бьешь, Беатрис? Зачем ты себя бьешь?
Просто детишки самую малость повзрослели, и теперь держат друг друга за кулачки совсем в других ситуациях. Пошло, грязно и примитивно, но мы не убегаем - потому что мы даже хуже. Я вдалбливаю её в кровать, она - ждёт от меня ответов, удивительных рассказов о шпионстве и мастерстве. Ладно, Беатрис.
Урок второй.
- Я скажу, чем плоха ты, - я волнуюсь только о своём удовольствии, прости, Беатрис, что трахаю слишком быстро и резко - надеюсь, тебе нравится, но ты всё равно просто расплачиваешься за услуги, - Ты прыгнула мне на хуец ещё до того, как получила что хочешь, - тяну за волосы, заставляя выгнуть спину. У неё такая красивая шея. Предмет для зависти всех девчонок, не иначе, - Выгнать самому? Обязательно, но не раньше, чем я буду доволен.
Я освобождаю её рот, обслюнявленные пальцы вытираю об юбку - ничего, постирает - и даю ей возможность отвечать. Люблю, когда девушки злятся. Они сразу сжимаются туго, насаживаются сильно. Громко просят ещё. Ты попросишь, Беатрис?
Давай.
Не представляешь, как меня это заводит.
- Ты бы уже давно победила, считай я себя чем-то тебе обязанным за то, что ты раздвинула ноги, - шепотом заливаю ей кислоту в уши, не давай возможности вырваться, повернуться, выплюнуть всё обратно. Привыкай быть снизу, если на что-то рассчитываешь, - Мне повториться? Ты - запущенный случай, Беатрис, ничему не научишься.
Иначе начала учиться до того, как вытащила мой член из штанов.
- Хочешь жаркий тройничок? - касаюсь бедрами её задницы, каждым движением закрепляя доминацию, заставляя принимать член на всю длину, - Так и быть, могу указать тебе пальцем на ребят, из которых можно что-то вытянуть, а ты принесёшь всё, что узнаешь, мне. Кто знает, может, в процессе и разовьешь какие-нибудь навыки, кроме работы губами. Не ждала же, что я тебе буду домашку задавать, Беатрис?
Зачем нужна домашка, если есть такая практика.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Как же сейчас, я хочу тебе врезать, Эд. Ты веришь в то, что говоришь, в неверную информацию, поданную лживыми источниками. Но я не могу врезать, я могу лишь протестующе мычать под слабое движение губ, раскачивалась в такт ударам о собственные ягодицы мужского тела, невольно двигая головой, плотнее обхватив губами. Мой язык ворочался жадно, глаза закрылись, а я проглатывала слово за словом, он уверен в собственных речах, а мне слишком горячо, чтобы беситься. Но язык уже болит, его пальцы слишком наглые, а он слишком своеволен, играя в кремень. Я знаю, что ты можешь стонать, я знаю, как ты стонешь. Ты хочешь выглядеть победителем, когда пляшешь под дудку моих желаний. Держать свой голос, зачем? Я уже слышала, мне понравилось. Глупость, граничащая с напряжением мышц и дрожью двух тел, юбка задрана высоко, трусики сдвинуты слишком сильно. Не порвал - спасибо. Но твои пальцы глубже в моей глотке, а я стараюсь выгнать их из своего рта, устало ворочая языком. Он умеет болеть, не важно сколько опыта, устала. Как же ты жалок...
А я выставляю на показ ягодицы, потакая этой грубой животной страсти. Хочешь позволю тебе немного больше? А ты хорош, тебе мало трахать, поставив в унизительное положение. В котором юбка уже грязная, а пружины твоей кровати больно вгрызаются при движениях в колени. Но я не отвечаю, не злюсь, лишь продолжаю покачиваться в такт, сжимая твои хреновы простыни под собой, стараясь не прокусить тебе пальцы. Он испачкал мою юбку, это волнует больше, чем попытка вывести из себя словами. Это возымело бы больший эффект, только мы заняты. По детски увлечены друг другом. И что ты хочешь в ответ? Очередных "Ах..." или "Ох..."? Быть может я должна шептать: "Да...Еще..." или "Ммм..."? Дудочка играет, смешивая ахи и охи с выразительным ммм, но никакого еще. Никакого да, лишь приглушенный стон, когда лицо в подушку, когда губы искусаны, а кровь осталась на наволочке. Какая она у тебя? Я не вижу, я жмурю глаза, пока ты врываешься в мое тело, стервец, потерявший контроль над чувствами. Дудочка продолжает играть мелодию мужского послушного танца. Пляши лучше, я знаю, ты можешь. Или же, ты тоже ни на что не годишься? Ах. Мне хорошо от очередного толчка. Ммм. Эд был обведен вокруг пальца довольно легко. Ох. Мое желание исполняется, а я все еще в твоей комнате. Да. Ты мне нравишься и внезапно дорог, как ошибка хирурга во время операции, которой боишься. Еще. Анестезиолог просчитался с дозой, а спина по дуге. Сильнее. Один промах скальпеля, терзающий бледную кожу алыми полосами и следами от пальцев. Эд, да. Просто стоны, просто без слов. Надеюсь ты ненавидишь меня, может тогда ты будешь еще грубее?
А хочешь я сыграю обиженную девочку? Вот, поворачиваю голову, позволяя рассмотреть румянец на бледных щеках, что шел прикрытым алым глазам. Но мне не позволено поднять головы, лишь смотреть краем глаза, тебя же заводит мое положение, да? А хочешь надую губки? Вдруг ты и правда мне нравишься, а я хотела вина и романтики? Что если, оглядываясь назад на уроке, уловив случайность твоего скучающего взгляда, я мечтала о тебе в отблеске звезд и лунного света? "Он лучший" - с восторгом вещала бы подругам. "Он замечательный!" - выкрикивала бы в эмоциональном порыве влюбленной девочки, если бы меня спросили про Эда. "Тварь и ублюдок." Вот, что я отвечу честно, если представится случай. "Хренов эгоист, лживый подонок. Крыса, остерегайтесь!" Вот что я промурлычу, рассказывая про Эдварда. И говори ты, хоть что. Повторяй слова хоть тысячу раз. Я тебя просто не слышу, сбивчиво дыша от шлепков кожи о кожу. Стоны смешались с симфонией ударов о мою задницу. Зачем я бью себя? Зачем ты вдалбливаешь в меня свой член, милый? Ты же так меня не хотел, что воспользовался случаем, выпуская пар. Так сильно против, что трахаешь стоя на коленях позади. Жри это - мне просто хорошо. Глотай, причмокнув как следует. Я хочу это слышать.
И я встречаю тебя, упираясь руками в кровать, напрягая мышцы вокруг. Второй раз дольше. Мне нужно дольше. Это почти, как первый раз, когда мной пользовались, испытывая отвращение. И где-то меж стонов и довольного скулежа, где-то через слабую дрожь слышен мой смех. Распустила банты, задрала юбку, сильнее уперлась коленями. И снова, зачем ты трахаешь меня, позволяя мне вскрикнуть от резкого толчка внутри? Зачем нам эта борьба? Но я гордая, я не сломаюсь первой, пыхти, дыши, мучайся. Я могу долго, впиваясь ноготками в собственные ладони.
Но...
- Т...ты...был прав...только в одном...- сбивчиво, прерывисто, дышу тяжело, голос скорее хрип. Что скажут твои соседи за стенкой, Эди? Ты мне нравишься, правда я тебя ненавижу. Только что сейчас это изменит? - Глотать я действительно люблю. - смешок, напрягаются руки, поднимаюсь найдя упор. Теперь по-собачьи. Ты так хотел моей злости, а теперь я могу разглядеть эти дешевые смятые простыни. Для практик у тебя хреновый матрац.
И...
Мне бы скулить: перестань. Мне бы взмолить: хватит. Успокойся! Я двигаюсь вперед, почти соскальзывая, но резко толкаюсь навстречу. Жмурюсь, кусаю губы. Сколько можно. Не смей прекращать безумия. Я гордая. Доводи до конца.
И.
- Лживая сука...
Может быть.
Немножко.
- Умоляю...
Через скулеж и очередное ах!
Но.
Все же.
Едва слышно.
- Еще...
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]
Секс - это скучно.
Правда. Я уже давно это понял - нет ничего интересного в ритмичных движениях бёдер, тесных объятьях, горячих поцелуях. Хлюпанье двух тел, обмен жидкостями, эволюционный рудимент. Это было скучно, когда Марла неловко обхватывала мой полувялый губами, стучась зубами в головку, это было скучно, когда Беатрис делала мне королевский отсос, работая языком, как Микеланджело кистью.
Секс как неизвестное блюдо - ощущение новизны может придать своеобразный шик,
ох, этот тортик просто чудесен,
но если пресытиться, то блюдо станет обыденным. От него будет только тошнить.
Проглоти быстрее, набей желудок и свали.
Физическое удовольствие не имеет значение само по себе, моральное удовлетворение гораздо важнее.
Зайди в мужскую раздевалку после физры, послушай, как закрепляют авторитет самцы среди таких же -
ох, я отъебал её как вокзальную шлюху,
трахнул так, что искры из глаз летели,
натянул как следует,
а как она кричала, пока я её имел.
Прислушайся получше. Слышишь романтичное "мы занимались с ней любовью" или даже обыденное "покувыркались"? Нет?
Потому что никому не нравится секс. Нравится ощущение контроля - ощущение его отсутствия, если любишь быть снизу. Нами управляет инстинкт размножения, желание передать свой набор генов в следующее поколение, выполнить свою задачу, как вида - плодиться. Но, с социальной стороны, мы хотим лишь подавлять.
Рукой вжимать в кровать, долбить хуем посильнее и потом рассказать в раздевалке о том, как отжарил очередную течную суку.
О, да, она была готова абсолютно на всё, мужики, отвечаю!
Секс - это скучно. Что? Я повторяюсь?
Извини.
Я имел ввиду - контроль это охуенно весело.
Я не люблю секс.
Я люблю честную, бескомпромиссную еблю.
А она лежит подо мной и мягко стонет "ещё", будто ей это нравится.
Ну же, Беатрис.
Хотя бы притворись, что тебе отвратительно находиться в этом положении. Будто тебе до дрожи мерзко, представь, что спишь с немытым бомжом. Повырывайся немного. Поласкай мой кинк, Беатрис.
- Умоляешь? Блядь, как же ты заебала.
Я вижу перед глазами Марлу, я вижу, как мои пальцы заплетаются в её волосах. Оно говорит "умоляю, ещё", и я понимаю, что пальцы на самом деле принадлежат Марти. Марти избили, у него лопнула селезенка и он блюет кровью. Марла только жадно ловит ртом горячую, склизкую массу и просит ещё.
Меня тошнит, а хер стремительно падает.
Надо же было тебе всё испортить, тупая сука.
Я беру Беатрис за волосы и тяну назад, заставляя встать на колени. Её юбка падает, скрывая упругий зад.
- Что, захотелось горяченького, Трис? - я не размыкаю зубов, пока говорю. Если разомкну - откушу её половину лица, но это будет слишком большой потерей для мира. Скажи спасибо, Беатрис, - Тупая ты мразь, ты могла бы чему-то научиться вместо того, чтобы подставлять зад парню, с которым заговорила первый раз в жизни. Тебе не нужно перетрахать половину приюта, чтобы быть шлюхой, дорогая, сверься уже с реальностью.
Свободной рукой я резво застегиваю ширинку. Прости, что не дотанцевали.
- О, и можешь передать Ему, что ты - полная бездарность и не заслуживаешь своей позиции, - я тяну её за волосы к двери, не дав даже трусы напялить. Вон, проваливай, - Подайся лучше в проституцию, с этим ты справишься гораздо лучше.
Я выталкиваю её за дверь. Не подхватываю, когда она падает на пол. Мусору вроде неё место на земле. Мусору вроде Марлы место на земле.
Последний подарок - то самое "Введение в психоанализ".
- Ох, или если всё-таки уверена в своих силах - я жду полный пересказ книги до завтрашнего дня. Не осилишь - ну, может, хоть сама убедишься в своей безнадежности. А теперь не порть пейзаж и съебись.
Я захлопываю дверь перед её лицом - так стоило поступить с самого начала.
Как там говорят?
Лучше поздно, чем никогда.
Я прислоняюсь к двери спиной и съезжаю на пол, зарываясь лицом в ладони.
Забавно. Кажется, я расплакался.
Наверное, в глаз что-то попало.
[NIC]Edward Skarsgård[/NIC]
[AVA]http://s9.uploads.ru/so6XO.png[/AVA]
Вот он удар по женской гордости, невыносимый, жестокий. Вызывающий приступ истеричного смеха. Такое возможно? Такое бывает? Сплошь и рядом, если подумать. Тянет за волосы, а я в прострации, потерянная. Послушна. Это ничья. Это сравнение счета. Не вынесет из подобного только дурак.
-Чертов же ты импотент! - хохочу весело, по-детски, пока юбка опускается, скрывая ягодицы. Поправить белье, но мне не дают. А от голоса тянет блевать, слишком внезапно. Хотел - получил. Дрожь от натянутых волос, возьми нож и срежь скальп, они же так натянуты. Ты же так любишь быть мудаком, демонстрируя власть, которой нет. "Заебала". "Хочешь горяченького, Трис?". Сквозь плотно сжатые губы, со злостью, пока я все так же улыбаюсь уголками губ. Выведенный из себя слишком груб, слезаю с кровати, вцепившись наигранно в кисть своими ногтями, пусть тебе будет больно, маленькая мразь. Бездарность побежит и поплачется, гений вынесет уроки для будущих побед из поражений. Ноги перебираются быстро, чтобы уменьшить натяжение собственной шевелюры. Проституция для тех, кто разочарован в жизни, кто не имеет денег, зарабатывая тем, чем наделила природа. Это способ выжить, а мой же согреться. Выживание, воспитанный рефлекс, я словно собака Павлова, которой включают свет и сразу хочется есть. Звонкий "ах", когда выталкивают за дверь, подкашиваются уставшие ноги, падаю на колени, упираюсь ладонями в пол.
Вдох. Собака радостно лает, когда приносят еду. Я поднимаюсь, гордая, непоколебимая. Не кончившая. Потоки воды смоют грязь, а ночь сотрет следы акта. Спать, забравшись под одеяло. Выдох. Книга, отсутствие сна. Вызов. Прочитать за ночь, я поправляю белье, беру в руки этот толмут, пролистываю, не смотрю на захлопнувшуюся перед носом дверь. Вру, смотрю, через открытые страницы, едва подняв взгляд. Это было сильно, звук разносится по коридору, отдается в голове ударом молота о наковальню. Он кончает вот так, хлопком двери почти перед носом. Первая мысль - обижено броситься вон, кинув на пол книгу, оставив ее посреди коридора. Но я захлопываю ее почти так же громко, как дверь перед моими глазами секунды назад. Можно броситься к двери, забыв обо всем, безудержно колотить ручками, рыдать и молить впустить обратно. Я хорошая, я сделаю все, что ты скажешь. Только пусти, продолжи. Только закончи как следует, избавив от болезненного нытья между бедер. Стою на месте, раздумывая о чем-то своем, смотря в сторону. Вариант третий - съехать вниз, прислонившись спиной к стене или двери, свернуться, рыдать, всхлипывать под дверью или напротив, в надежде, что откроют, что заберут, услышав всхлипы. Тут можно даже ухмыльнуться, сверкнув алыми глазами в слабом свете вечернего коридора. Странно, пустого. Никаких проклятий, мольбы или злорадства. - Это было "на слабо"? - едва слышно, удивленно вскинув брови. Где твои информаторы? Где твоя информация. Книга будет прочитана до рассвета. А содержимое выплюну в лицо обидчику до двенадцати часов завтрашнего дня. А пока лишь оправив одежду в очередной раз, отряхнув коленки, иду себе по коридорчику. Без трофеев в виду чужой рубашки. С книгой, зажатой в руке. Открываю, пробегаю глазами по первой странице, замедляя ход. Читать на ходу опасно, но я умею. Лестница. Снова на перилах пальцы. Болит горло. Невольно вспоминается вкус. Вздыхаю, устало закатывая глаза, спускаясь по лестнице. Сегодня, ты дал мне все, что мне нужно. Среди своих полно крыс. Среди своих бартер, по законам торговли. Среди своих можно ударить ножом в спину, обмануть, сославшись на то, что не обещал. Подбородок задираю привычно, высоко. Каблуки звучат громко, со ступеньки на ступеньку. Цок-цок. Испачканная одежда не злит, до комнаты добираюсь быстро.
Никаких объяснений по поводу одежды, растрепанной прически. Молча, скидываю с себя все быстро, книгу осторожно кладу на столик. Он может запереться в комнате, он может рыдать, если хочется. Я тороплюсь в душевую, чтобы снова быть чистой, чтобы смыть с себя все. День кончился, он сделал все, что от него требовалось. У меня хороший учитель, не смотря на то, что он конченный мудак. Спасибо за уроки и жар. Спасибо за вечер и время. А пока потоки воды и усталый вздох. Хватит на сегодня, мне еще читать и портить зрение под слабым светом лампы во тьме.
[NIC]Beatrice Rice[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/mMbL6.png[/AVA]